Эпикриз с переводом (СИ)

— Когда мы впервые встретились, я видел на твоем лице шрамы, — нет, он точно читает мои мысли! — А сейчас их нет…

— Есть, — перебила я его.

— Они совсем незаметны, — уверил меня тендуа. — От чего они?

— Я не хочу сейчас об этом. Тяжело вспоминать… — я невольно потрогала щеки, старательно отгоняя воспоминания, которые рвались в сознание. И то, как я получила шрамы, и все то страшное, что было после. Кишан не стал заставлять меня рассказывать. И большой шанкар ему за это. — Давай я лучше посмотрю твою рану?

Черныш придвинулся поближе, поворачиваясь нужным боком к лунном свету. Я сняла повязку, внимательно осмотрела рану. Нитки ещё не успели рассосаться, а рана уже стянулась. Сутки! Всего лишь сутки прошли, а правый бок панта выглядит так, словно там ничего и не было.

— Быстро заживает, — заметила я.

— У тебя волшебные руки… — Кишан взял мою руку и поцеловал в ладонь. Такой простой жест. Но он вдруг заставил мое тело покрыться мурашками.

Каришма! Как приятно. Волнительно. Хорошо! Настолько, что в происходящее верится с трудом.

Может, мне все это снится? Такое зыбкое и похожее состояние.

Нет! Я умею распознавать сон и ценить его! После стольких суточных дежурств на работе. Это очень тяжело — находиться на границе реальности и сна. Но я привыкла, научилась отключаться на полчаса, даже по дороге на вызов. Но потом так же быстро включаться и работать, работать, работать…

Тогда, может, Аэлита наложила какие-то чары?

Ну не может быть так хорошо. После всего, что со мной было… Или это вознаграждение за все страдания?

И тут пришло неожиданное горькое понимание. Если это и вознаграждение, то временное.

Счастье долгим не бывает.

Вот почему так? Почему в моей жизни всегда так? Из крайности — в крайность.

Я прикрыла глаза, почувствовав, как слёзные протоки собираются излиться солёной жидкостью.

— Ты чего? — вкрадчиво спросил Кишан, трогая ладонью мои щеки. — Тебе плохо?

— Нет. Мне очень хорошо. Просто… — ответила я, распахнула ресницы и устремила свой взор в глаза панта. Такие темные, теплые и взволнованные.

— Что просто? — настойчиво спросил он.

— Ничего, — прошептала я.

— Тебя что-то беспокоит. Я чувствую! Так чувствую, что в груди все сжимается… — он проводил взглядом по моему лицу, при этом о чем-то думая. Я опустила взгляд, и тогда Кишан задал самый неожиданный вопрос: — У тебя кто — то есть… в твоём мире?

Я подняла глаза.

— Нет… У меня давно никого не было.

— Тогда я не понимаю… Тебе было хорошо, мне хорошо… Мы никого не обманываем, никому не мешаем…

— Все это чревато, — прошептала я.

— Что? — не понял чернявый.

— Кишан, — я глубоко вздохнула. — Я не хочу и боюсь поддаваться чувствам.

— Не понимаю, — он нахмурился, при этом поглаживая большим пальцем мои губы.

— Через две недели ты вернёшься во дворец, через пару месяцев я вернусь в свой мир… И все.

— Что будет потом — будет потом, — черныш невесомо поцеловал меня в губы, проведя языком между ними. — Почему мы просто не можем наслаждаться тем, что есть сейчас?

Ракшас! Он прав! Почему не можем? Да, можем, но…

— Ожидание боли… — ответила я. — Я боюсь ее. Физическая не так страшна, как эмоциональная. Поверь, я знаю. И она будет. Чем дольше мы вместе проведем время, тем больнее будет.

Кишан отстранился. Сел на кровати, спиной ко мне. Мышцы на его теле напрягались, перекатывались. Сильные руки обхватили голову. Он просидел так минуты две. А потом резво вскочил и начал одеваться. Натянул брюки, накинул рубашку. Я молча наблюдала за его действиями, не решаясь спросить…

— Наверное, мне лучше уйти, — сказал он.

Уйти? Вот такое решение он принял? Уйти?!

Как больно! Уже больно… Леденящая кровь пустота начинает проникать в сердце, в котором только что было спокойно и тепло.

И я поняла: если он сейчас уйдет, то я его больше не увижу. Ракшас!

— Не дури, Кишан, — просяще произнесла я. — Мы же оба знаем, что здесь самое безопасное для тебя место.

— Я уже сомневаюсь, — бросил он. — Потому что я понял, о чём ты говоришь. Про боль… Но остановить то, что у меня уже началось в душе… — он ткнул себя в голую грудь. Посмотрел на меня, а я все ещё лежала голая на пушистом покрывале… Кишан вдруг прорычал и выдал: — Если бы ты была пантой, я бы решил, что ты моя прия. Так меня к тебе тянет… Я едва сдерживаю себя. И раньше тоже…

— Раньше? — нахмурилась я.

— На виджае. Когда я впервые в человеческом облике встретился с тобой взглядом… Мое сердце замерло и тут же бешено застучало.

— У меня тоже… — прошептала я, но меня услышали. Кишан присел рядом.

— Это не просто так, Алла. Просто так ничего не бывает…

— Не бывает, — согласилась я. И, сама от себя не ожидая, поднялась и обняла Кишана, прижимаясь к нему всем телом. Мои ладони ловко сняли с широких плеч так и не застегнутую рубашку. Впились ногтями в спину… Пант дернулся, схватил меня за талию, усаживая на свои колени.