Эпикриз с переводом (СИ)

После этих слов Кишан отбросил меч и отпустил Хирана. Суреш рухнул на пол, схватился за шею и откашлялся. Я тут же припустилась с места и через секунду оказалась в горячих объятиях черныша. Целовала его соленое лицо, радуясь, что он жив, но так до конца и не веря, что все, я свободна! И шанкар за это следует сказать моему черному кошаку.

Джита тоже поспешила к своему супругу, помогла встать. А он, вместо того чтобы обнять так переживающую за него самку, вдруг бросился к Эксу. Сел перед ним на колени, опустив голову.

— Что же ты наделала! — простонал Хиран и погладил мертвое тело: по лицу, плечу, по ладони, в которой эксанкар сжимал ещё один меч. Он… Он переживал за него. За нее. Ведь обратился Хиран к Эксу, как к самке. Я всё-таки не ошиблась, и этих двоих связывало гораздо большее, чем детская дружба. — Уходите, — повелел тихо суреш, повернувшись к нам вполоборота. — Все вон!

Дважды повторять сурешу не пришлось. Я, Кишан и Джита покинули гостиную залу.

Уже за дверью суренша, с положенной ей высокомерной статью, произнесла:

— Шанкар вам, тендуа Кишан. Можете попросить у меня что-то в знак благодарности, — мы не поверили своим ушам, переглянулись. — Вы не только оставили моего супруга в живых, но и наконец-то избавили нас от гандакунского отродья. Мир его духу…

Ненависть, зародившаяся на ревности? Или почему Джите был так ненавистен Экс? Это я уже никогда не узнаю. Да и не хочу.

— Что ж, шанкар, шера, — качнул головой черныш. — Нам нужен кучер, который отвезёт нас до ведьминого дома на моей карете. Я чувствую себя неважно, но покинуть ваш гостеприимный дворец хочется немедля.

— Понимаю, — фыркнула суренша. Взмахнула рукой, подзывая кого-то. Один из ранбиров подошёл, поклонился. — Отвезешь тендуа и его спутницу к ведьминому дому.

Ранбир покорно кивнул и предложил нам жестом проследовать за ним.

— Яш, шера Джита, — обернувшись, попрощалась я. — Передайте Лакхану, что я с удовольствием останусь его другом. И он может в любой момент приехать ко мне, угоститься малиной.

Суренша лишь улыбнулась в ответ…

Карета стояла у ворот, на придворцовой территории. Большая, красивая, крыша украшена ленточками с леопардовым принтом. На одной стороне — изображение большой кошачьей морды, застывшей в грозном рыке, на другой — дверца и два маленьких окошка, зашторенных изнутри золотистой тканью. Сзади кареты лежали друг на друге два чемодана, перетянутых и закреплённых ремнями. Запряжена карета двойкой ездовых животных, чьи названия я так ни разу и не слышала.

Когда выделенный нам ранбир занял место кучера, Кишан распахнул дверцу кареты и помог мне залезть. После залез сам, устраиваясь рядом, и карета плавно тронулась. А выехав с дворцовой территории, наше средство передвижения заметно ускорило ход.

— Шанкар, Кишан, — произнесла я, положив голову ему на плечо. — Шанкар за все.

— Тебе шанкар. За то, что есть, за то, что дождалась. И за то, что призналась в нужный момент. Эти слова звенели у меня в голове, настраивали на победу.

Он погладил меня по щеке, улыбнулся. И было в этой улыбке столько нежности, счастья и страсти… Вот последнее неожиданно захлестнуло меня с головой, дыхание участилось, а близость такого сексуального, иномирного мужского тела провоцировало. И не только на мысли, но и на действия.

И я не удержалась, провела ладонью по груди Кишана, расстегивая умелыми пальчиками не сопротивляющиеся пуговицы рубашки. После чего ладонь скользнула под одежду, погладила пылающую кожу, особенно пылала она в районе сердца.

— Скажи, а ты сказал Хирану правду? Про то, что я твоя прия? — тихо спросила я, вскользь касаясь губами уха черныша.

— Я сказал то, что чувствую. Во что поверил, в чем убедился.

— Но…

— Никаких «но», Алла, — перебил он меня, крепко обнимая. — Мне без тебя плохо, с тобой хорошо, даже просто молчать. Меня к тебе тянет, я принадлежу тебе. Ты мне. А когда мы занимаемся любовью, это такие эмоции, ощущения, во стократ сильнее, во стократ ярче… Мне порой трудно сдерживать в себе тендуа, он тоже рвется овладеть тобой… Это именно то, что панты ощущают к приям. Это судьба.

— Судьба? — переспросила я слегка испуганно. "Гормоны это", — отозвался медик из глубокого подсознания.

Ракшас! Он всегда вмешивается, когда его не просят!

— Прия и есть судьба, — прошептал Кишан мне прямо в губы и тут же впился требовательным поцелуем. На который я ответила, вновь ощущая, как накатывает волна страсти, желания.