Эпикриз с переводом (СИ)

Кишан понял это, уловил и принялся меня раздевать. И начал он с груди, нервно разматывая плотно облегающую ткань. Спрятанный медальон выпал, скатился по коленям и приземлился на пол кареты. Кишан спустился вниз, чтобы поднять его. Но, подняв, присаживаться обратно не спешил. Игриво улыбнулся, посмотрев на меня снизу вверх. И вдруг резко задрал подол капады, а затем ловко стянул по ногам трусики и раздвинул мои колени в стороны. Расстегнул свои брюки, припуская их до середины бедра. То, что меня хотят и уже готовы обладать, я заметила сразу. Усмехнулась, обняла ногами черныша, притягивая его тело к своему. Руки черныша опять потянулись к груди, размотали, наконец, ткань и сильно сжали выступающие точки. Они напряглись, распространяя напряжение по всему телу. Превращая меня в один сплошной оголенный нерв, который ныл, но сладко. Хотел, готовился к наслаждению, предвкушал удовольствие…

И оно не заставило себя ждать. Первый маленький импульс пробежался под кожей, когда горячая мужская плоть скользнула по моему бедру. Второй импульс, чуть сильнее, пробежался, когда эта самая плоть слегка коснулась моей. Третий, уже более тягучий, проник в меня вместе с Кишаном… Я бесстыдно ахнула, запрокидывая голову на спинку сидушки. Закрыла глаза, растворяясь лишь в ощущениях. И они с каждым проникновением, иногда глубоким, иногда не очень, но жутко дразнящим, уносили меня в особенный мир. В другой. Не в мой и не в Кишана. А в наш, общий.

Каришма! И в этом мире я согласна жить вечно. Ежесекундно, в блаженстве, с эйфорией мышц, ликованием эмоций… С восторгом от происходящего. Пусть все так, каждый раз…

Глаза я все-таки открыла, уставилась на Кишана. На его лице читались подобные моим эмоции. Только вот глаза у черныша становились кошачьими и дикими, выражающими не только страсть, но и опасность. Он посмотрел на меня, я видела, что он едва сдерживается — тендуа просится наружу, и, возможно, на моей ноге может появиться ещё одна отметина… Ракшас! И сейчас осознание этого добавляло особой остроты. Крепкие руки держали меня за талию, притягивая к себе с такой силой… Я улыбнулась, интенсивно и резко задвигалась в такт с телом Кишана.

И в самый сладостный момент, когда импульс уже не бегал, а содрогаясь, застыл в одном конкретном месте, я вдруг поняла — а ведь с Кишаном все мои ощущения тоже во стократ ярче и сильней.

Глава 31

Я лежала на плече Кишана, расслабленная, спокойная и довольная, как кошка. Впрочем, и мой черныш сейчас напоминал кошака… нет, не большого и дикого, а милого и домашнего.

Одеться мы успели лишь наполовину. И нагота совсем не смущала. Скорее добавляла ощущения доверия, напоминала о том, что было. И было прекрасно. Переплетение тел, а сейчас переплетены наши пальцы, так просто и чувственно…

Дождь стучал по крыше кареты, заглушая все другие звуки.

Кап-кап. Монотонно, успокаивающе…

Странно, когда мы загружались в карету, я особо его не заметила. Наверное, я так спешила покинуть ненавистный дворец суреша, что не почувствовала капель дождя… А может, сейчас массун просто усилился.

Мне неожиданно стало жалко ранбира, который сейчас управлял нашим средством передвижения. Мы в сухости, окутанные теплом друг друга. А он, бедный, наверное, вымок до нитки.

И подумав об одной жалости, я вспомнила другую. Я вспомнила про Экса. И эта жалость оказалась сильней, сдавила грудь, начинала вызывать слезы. Эксанкар не был мне другом, но и врагом я его не назову.

Он просто был.

А сейчас его нет.

— Скажи, а как так получилось, что эксанкар… Вмешался? — аккуратно спросила я у Кишана, продолжая перебирать его пальцы своими.

Черныш глубоко вздохнул, поцеловал меня в висок и заговорил:

— Мы с Хираном дрались честно… О соперниках не стоит говорить плохо, но у меня было преимущество. Значительное. Я тебе рассказывал уже про озорное детство, в котором я с большим удовольствием постигал не учёные науки, а науки боя. Как кулачного, так и с клыкастным оружием. Полагаю, Хиран больше интересовался науками, как и положено будущему сурешу. Да, драться он умеет, основы знает, но обороняется неважно… Сначала я давал ему фору, ведь я не собирался убивать суреша. Я хотел, чтобы он просто сдался… В определенный момент мне удалось сделать захват. Каюсь, азарт застлал глаза, и, возможно, ещё бы несколько секунд — и я бы задушил суреша… Вот тогда его эксанкар и вмешался. Подбежал к нам, оттолкнул меня с такой силой, я не ожидал от него такого, на вид не скажешь… Мы отлетели к стене, на которой висели два меча, они упали. Эксанкар поднял один, мне пришлось поднять второй… И мы начали биться на мечах. К счастью для меня и к сожалению для эксанкара — на мечах я дрался лучше него, — Кишан опять вздохнул, а я почувствовала вдруг, как его пальцы стали холодными. — Хиран растерялся. Смотрел то на меня, то на эксанкара… Ранбиры не вмешивались, все понимали — кровь пролилась, причем, по факту, кровь суреша, ведь эксанкар принадлежит ему. И это значит — суреш проиграл. Но он вдруг кинулся на меня. Со злобой и остервенением. Я повторил захват, и тут вошли вы…