Эпикур

После тихого просторного Самоса Пирей показался Эпикуру необычайно людным. Поражали удивительно прямые улицы, проложенные полтораста лет назад архитектором Гипподамом. Повсюду толпились люди, переживавшие тревожные события прошедшего дня. Через северные ворота города повозка выкатилась на широкую разъезженную дорогу, шедшую на восток левее Длинных стен. Отсюда до Афин было около двух часов езды.

Эпикур с волнением смотрел вокруг, стараясь ничего не пропустить и навсегда запомнить свою первую встречу с родной землёй. С возвышенности Пирея ему открылась широкая равнина с серебристыми пятнами масличных рощ, замкнутая далёкой грядой Парнефских гор. А в её середине, как драгоценность на ладони, лежали Афины. Солнце, успевшее обойти небо, снова оказалось сзади и чётко высвечивало ряд застроенных холмов, окружавших продолговатую возвышенность Акрополя с белыми храмами на вершине. Эпикуру даже почудилось, что он уловил блеск золотого наконечника копья знаменитой Фидиевой Афины. Правее Акрополя темнел треугольник горы Ликабет. Эпикур никогда не был здесь, но многое знал по рассказам. Поэтому всё, что он видел, казалось знакомым, и юноша ощущал странную радость узнавания.

Возница спешил, стремясь засветло добраться до города. Он то и дело понукал лошадь и покрикивал на мешавших проехать встречных, которые возвращались в Пирей с Народного собрания. Ксанфий засыпал его вопросами о Собрании, тот сперва отвечал неохотно, но потом разошёлся, и скоро приезжие уже знали о событии во всех подробностях.

Таких бурных собраний давно уже не случалось, театр Диониса был переполнен. Сперва посланец Гарпала объявил, что тот хочет воспользоваться правом гражданина Афин жить в городе в качестве частного лица, а взамен отдаёт афинянам все свои богатства, войско и флот. В ответ Демад, первый человек в Афинах, друг наместника Македонии Антипатра, посоветовал народу проявить благоразумие и не впускать Гарпала. Последователь Демада Стратокл предложил даже захватить македонянина и выдать Александру, чтобы царь за это подарил городу часть ценностей, но Фокион напомнил, что Афины сейчас не готовы к нападению на достаточно сильный отряд Гарпала, тем более что его возглавляет опытный воин, спартанец Фиброн.

Казалось, дело идёт к принятию предложения Демада, но тут с яркой речью выступил Гипперид. Он призвал афинян к восстанию, утверждая, что подарок Гарпала даст городу возможность стать во главе общеэллинского союза, направленного против власти македонян, что момент для этого самый подходящий и, если действовать быстро, победа будет обеспечена. Гипперида поддержал Гимерий, им удалось воодушевить Собрание.

— Я сам кричал как сумасшедший! — рассказывал возница. — Вот тогда-то вышел Демосфен и всех охладил.

   — Как же так, — изумился Эпикур, — ведь он всю жизнь стоял за независимость Афин?

   — А знаешь, что он сказал? — обернулся возница. — Напомнил, что сокровища Гарпал взял из казны, и они, попросту говоря, украдены. А воровство — всегда преступление. Другое дело, если бы Афины уже воевали с Александром и Гарпал перешёл бы на их сторону, захватив имущество врага. Тогда оно могло бы считаться военной добычей. А принять Гарпала сейчас — значит покрыть Афины позором, а в случае войны — лишить покровительства богов.

Вышло, что Демосфен склонил народ принять предложение своего вечного противника Демада, и было решено просить Гарпала покинуть афинские воды.

Эпикур задумался над доводами Демосфена, который, в отличие от прочих, да и от самого Эпикура, увидел в случившемся не просто выгоду или невыгоду, но прежде всего нарушение законов морали.

Солнце уже приблизилось к седловине Эгалей, в которую уходила Элевсинская дорога, когда они въехали в пригороды. Здесь, во внешнем Керамике, Ксанфий показал Эпикуру крышу храма Аполлона — Лика (светоносного), около которого находился Аристотелев Ликей. Наконец повозка миновала двойные Дипилонские ворота, разделённые широким двором, немного проехала по улице Шествий — Дромосу и свернула налево в узкий переулок к дому Ксанфия.

Прогулка по Афинам

Эпикура разбудили крики торговцев. Было ещё рано и по-весеннему свежо. Он поднялся и оглядел жилище. Комната была невелика и почти без мебели — кровать, кресло, ларь для вещей, светильник на железной треноге. Мис устроился у дверей, постелив себе на полу. Он уже успел встать и протянул хозяину чашку с утренней порцией целебного настоя.

   — Как мы будем жить сегодня?

Эпикур выпил настой, взял из рук Миса ломтик хлеба.

   — Сегодня, Мис, я хочу просто походить по городу.

   — А я постараюсь узнать насчёт заработков.

Второй этаж дома Ксанфия имел наружную галерею, куда выходили двери ещё трёх комнат. Эти тоже сдавались внаём, но сейчас пустовали. Крутая деревянная лестница спускалась в тесный двор.