Эпикур

Эллинскую войну стали называть Ламийской. Греческой армии больше не существовало, наёмники перешли на службу к Антипатру, ополченцы разошлись по домам. Македоняне заняли Фессалию, прошли Фермопилы и стали лагерем у Кадмеи. В Афинах состоялось шумное Народное собрание, настроенное на заключение мира. Кто-то предложил отправить к Антипатру его друга Демада. Послали за Демадом, но он напомнил, что лишён права выступать. Атимия была немедленно снята, тогда он пришёл в театр и предложил, чтобы его и Фокиона назначили послами с неограниченными полномочиями. Предложение было принято. Менандр не был на Собрании, сказав, что в зрелищах такого рода больше не нуждается. Эпикур пришёл, попался на глаза Фокиону и был включён в состав посольства в качестве писаря.

Они выехали на следующее утро. Кроме Фокиона и Демада на переговоры пригласили Ксенократа, который, как считалось, имел влияние на Антипатра и Деметрия Фалерского. Фокион и Деметрий ехали верхом, Демад и Ксенократ — в повозке. Эпикур ехал в другой повозке, нагруженной подарками. Посольство сопровождали слуги и небольшой конный отряд. Они проехали через Ахарны и Филу и заночевали в Панакте, горной крепости на границе Беотии. В начале следующего дня они пересекли плоскую влажную долину Асопа и достигли македонского лагеря. Эпикур с тяжёлым чувством глядел на развалины Фив. Среди бугристого пустыря, заросшего травой и кустами, здесь и там возвышались храмы, которые пощадили враги, но не время. Кое-где провалились крыши, обрушились углы. Купы деревьев отмечали брошенные сады, что-то вроде канав — бывшие улицы.

Среди всеобщего разорения на высоком холме высился фиванский акрополь — Кадмея.

Послов попросили подождать, полководцы приняли их только после дневного отдыха. В роскошном зале древнего дворца в драгоценных креслах восседали высохший желчный Антипатр и крупный здоровяк Кратер. Других кресел в зале не было, афинскому посольству пришлось стоять.

После обмена приветствиями Фокион предложил, чтобы переговоры были проведены здесь.

   — Я думаю, не стоит соглашаться, — ответил Кратер. — Зачем обременять присутствием войска союзников, если можно — побеждённых?

   — Сделаем эту уступку Фокиону, — улыбнулся Антипатр, — хотя бы из уважения к тому, как он разделал твоего Клита.

   — Да, опоздай он хоть на день, мы бы закрепились, — сказал Кратер. — Я согласен. Поговорим здесь, тем более разговор будет недолгий.

   — На каких же условиях может быть заключён мир? — спросил Демад.

   — Мир заключён не будет, — продолжая улыбаться, ответил Антипатр. — Когда я предложил мир Леосфену, он потребовал от меня капитуляции, так вот того же я теперь требую от вас.

Афиняне молчали, Фокион тяжело вздохнул. Антипатр поднялся и принялся расхаживать по залу. Его лицо стало жестоким.

   — Наши требования. — Наместник стукнул кулаком по раскрытой ладони. — Первое, в Мунихии размещается македонский гарнизон; второе, законы Афин меняются с современных на солоновские; третье, нам должны быть выданы враги Македонии — Демосфен, Гипперид, Аристоник, Гимерий и другие, кого мы укажем. Всё, — закончил Антипатр и улыбнулся.

Когда Антипатр произнёс имя Гимерия, Эпикур повернулся к Деметрию, но лицо философа осталось неподвижным, словно он не слышал имени брата.

Ксенократ запустил пальцы в седую бороду и, наклонив голову, проговорил:

   — Такой мир для рабов слишком лёгок, а для свободных излишне суров.

   — Тем не менее другого вы не получите, — ответил Антипатр.

Наступило молчание, потом Демад задал наместнику вопрос, что он подразумевает под изменением законов.

   — Какое имущество обязывает у вас граждан нести бремя государственных расходов? — спросил тот.

   — Две с половиной тысячи драхм.

   — Хорошо. Пусть те, у кого имущества больше, чем на две тысячи, останутся гражданами. Остальные — нет!

   — Но таких у нас больше половины!

   — Демад, мне нужен город с устойчивой властью. С состоятельными я договорюсь, а нищие всегда готовы к переворотам.

   — Но эти граждане, — вступился Фокион, — живут за счёт государства, и лишить их прав — значит уморить голодом.

   — Можно переселить их во Фракию, — небрежно предложил Кратер, — там после войн Филиппа осталось много пустующих земель.

   — Что это за общество, в котором платят за участие в судах и собраниях? — сказал Антипатр. — Гелиэя ваша упраздняется. Судить будет Ареопаг, важные дела — Собрание. Совет пятисот можете оставить или нет, как захотите.

   — Есть ещё один вопрос, — напомнил Фокион, — Самос.

   — Самос не в моей компетенции. Судьбу острова будет решать регент.

Они заговорили о подробностях, в конце концов афиняне согласились ехать домой и подготовить реформу. Антипатр пообещал явиться через несколько дней.

   — Не забудьте сразу же арестовать преступных ораторов, — сказал он на прощание.

   — Их уже нет в городе, — ответил Деметрий.

   — Тогда вызовите их, пригрозите наказанием. — Антипатр начертил пальцем в воздухе полукруг. Было понятно, что он подразумевает чашу с цикутой.

Аудиенция закончилась, послы вернулись в свою комнату.