Эпитафия

Я продолжил путь в одиночестве. Меня окружает целая какофония звуков: пьяный ржач где-то вдалеке, рев машин, свист колес. Симфония хаоса достигла своего апогея, просто услада для ушей. Подхожу к знакомому леску, ступаю по знакомой тропинке. Впереди вырисовывается кирпичное здание. “Решил поностальгировать, да, Димасик?”, говорю я сам себе. Вхожу внутрь, ну и запашок. Поднимаюсь на крышу – никого. Что ж, подожду.

Я присел на край крыши. Интересно, че ему надо? Уверен, сейчас будет внеочередной серьезный разговор. Ну да ладно, всегда рад увидеть братишку.

Слышу звук шагов, поворачиваю голову, вижу, как силуэт выходит на крышу с фонариком в руке. Да, его тяжелую походку трудно не узнать. Он выключает фонарик и не спеша идет ко мне. Я расплываюсь в лучезарной улыбке. Вдруг я слышу:

– Здравствуй, брат.

Встреча противоречий

Две фигуры на ночной крыше, как две капли воды похожие друг на друга, стоят в тишине лицом к лицу.

– Здравствуй и ты, братишка. Охереть как давно мы не виделись, – с показушным восторгом в голосе говорит Леха, протягивая руки, чтобы обнять фигуру напротив.

– Да, тоже рад тебя видеть, – без толики эмоций говорит Дима, не отвечая на жест объятия, но и не отклоняя его.

– Как всегда угрюмый лоб. О чем ты хотел поговорить?

– Надеюсь, ты шутишь. Наверное, обо всем, что происходит вокруг, как думаешь?

– Что тебя не устраивает?

– Блять, Леха, если ты решил поиздеваться надо мной…

– Не, я абсолютно серьезно. Что именно тебя не устраивает? Ты глянь вокруг, каждый живет как хочет. Да, возможно это отчасти деградация, но это смотря с какой стороны посмотреть. Человечество просто не привыкло к такому обществу, и наш закупоренный разум не способен принять нечто новое. Промывка наших мозгов началась еще до нашего рождения. Ты че не читал мои книги? Это очень обидно, брат.

– Ничего тут нового нет, самая обыкновенная разруха, такое общество долго не простоит, оно лишь сожрет само себя. Короче, я пришел не философствовать с тобой, и не рассуждать о политике. Я хочу, чтобы ты бросил это свое дело, брат. Мне все равно, если мир полетит в тартарары, но я не хочу, чтобы ты летел туда вместе с ним.

– Ого, как мило, и знаешь, я ведь столько раз предлагал тебе тоже самое, только со своей стороны. С чего ты взял, что твоя позиция истинно верная? От того, что блюди гибнут? Они гибли и до меня. От того, что люди стали ставить во главе чувств эгоизм? Так было и до меня, только сейчас этого никто не стесняется. Попробуй вкусить жизнь, подумай хоть немного о себе, а не о других.

Оба неотрывно уставились друг на друга. Наступил момент тишины, лишь ветер шумно гонял листья по крыше и мусор по земле. Дима решил первым прервать молчание:

– Будешь сигарету? Осталась одна, правда.

– Хах, как в старые добрые, одна на пополам. А ты все никак не бросишь, я смотрю? Ладно, старичок, я покурю с тобой за компанию. Только ради тебя.

Дима потянулся в карман за пачкой сигарет. Вдруг раздался выстрел, оба недоуменно смотрят друг на друга. Дима делает пару шагов назад, держась за бок, и падает на спину.

– Ахаха вот и все! А ты говорил, что сам разберешься. Он уже готов был достать ствол! – кричал голос Глеба из темноты.

Леха молча подошел к нему и протянул руку. Жест этот означал “дай мне пистолет”.

– А, хочешь сам завершить дело? Понимаю, вы же типа братья, да, такой прям ахуенный символизм. Кстати, не стоит благода…

Прозвучал еще один выстрел, что в миг прервал болтовню Глеба. Куски его головы разлетелись в радиусе пары метров.

Леха подошел к Диме, присел рядом с ним, достал сигарету и закурил. Хрипы Димы и затягивание сигаретой прервывали идиллию тишины.

– Прости, Димасик, это явно из-за меня. Нет-нет, не говори ничего, я вижу, как тебе тяжко. На лучше затянись, – он передал сигарету Диме, —знаешь, я ведь не хотел этого. То есть да, меня все устраивает, но я никогда не планировал строить такой мир, понимаешь? Я ведь просто писал книги, время от времени делился своим мировоззрением с окружающими, и так уж вышло, что дохера людей разделяют мой распиздяйский взгляд на мир. Я прекрасно понимаю, что эти бараны перебьют друг друга, и совесть меня не мучает.

Леха почувствовал, как рука Димы ослабла, хрипы прекратились, а взгляд стал устремлен в пустоту. Он взял в руку пистолет, взвел курок, направил к своему виску.

– Но вот сейчас я смотрю на тебя и понимаю, какой же хуйни я натворил, братишка…

Выстрел. Последний выстрел на этой крыше.

Монолог

Балкон