Эпитафия

– Но от больного не болящего зуба, до кричащего о помощи всего несколько шагов, которые вы позволяете ему пройти. Ваша душа устроена по таким же принципам, с той лишь разницей…

– “Двадцать восемь… Эх, мы с тобой на долго.” – Тяжелые вздохи, паузы.

– В том, что вы не умеете понимать её сигналы или даже не пытаетесь.

– “Хорошо, а теперь вскроем черепную коробку, не бойся, это быстро и уже не больно.”

– А этого тебе слышать не стоит. –Смерть вверила все в густую тьму, растворив звуки – Душа, тебе стоит бережнее к себе относится, пока у тебя есть такая возможность.

Мыслей накопилось слишком много, чтобы задавать вопросы, а боль так и не ушла, только спряталась за словами, зависшими в пространстве. В руках нить, в груди страх, нельзя останавливаться.

XVI

Не знаю, как давно я был в шаге от безумия, но обещав Елене пойти на её условия, я сделал этот шаг. Теперь я чувствую, как с бешеной скоростью несусь вниз, пытаясь настигнуть дно бесконечной бездны. Падение вечно и мною желанно одно – падать как можно быстрее.

Сейчас мы сидим с Артуром друг напротив друга и разбираем этот полёт. Я рассказал всё что мог, пытаясь донести всего меня и даже нашёл приделы своего языка, границы дальше которых уже нечего сказать. Впервые я открыл столь много не только другому человеку, но и самому себе. Только Артур все равно не понял, не способен был понять эти чувства, зависимость и само падение, не ощутив на себе.

– Прости, что я так прямо говорю, но тебе нужно всё бросить и бежать, спасаться любой ценой. –По его лицу было видно, он проникся эмпатией, всё, чего я достиг своей речью. – И не бойся, это ведь не конец жизни.

После этих слов всё обрело свои черты и стало таким понятным, он прав! Это не конец, совершив ошибку её нужно признать и продолжить двигаться дальше, опираясь на опыт. Пока он говорит я чувствую надежду и готов действовать.

Всего двадцать часов с откровенного разговора и я снова с Еленой. Мы идем рука за руку против течения реки, по прекрасным, уже зеленеющим ландшафтам. Из-за гнета мыслей я шёл чуть медленнее, пол шага позади, но мысли постепенно таяли. Её присутствие лечит, все прошлые мысли не имеют значения, меня охватывает ужас, как я вообще мог допустить такие мысли? Она достойна не то, что одного раба, ради её должно развязывать войны, сжигать города. Склонить всё к её ногам и сгореть самому, вот как нужно поступить!

Ещё два часа, я дома, бессильный с белым флагом в руках меж двух безумных голосов должен выбрать сторону. Мои щеки мокрые… Безысходность. Две противоположные мысли принимаются мной за истинные. Я поломанный робот в логическом лабиринте, хожу по кругу в бесконечном цикле.

А ведь я уже нарушил обещание, на следующий же день во время лекции Лиза попросила у меня помощи с рефератом на тему проблематики человека, как кстати! Вечно сомневающееся, противоречащее себе, меняющееся – человек. Снова просветление, понимание, того, что мы просто люди и нет ничего более естественного для нас, чем постоянно ошибаться.

Мокрые щеки. Нет, я не чувствую тяжбу за нарушение такого глупого обещания, не считаю его справедливым, человечным. Терзает другое – мысль о том, какую боль бы причинило знание о моём самовольстве любимой…

Мысли больше не дают нового, язвят старое по второму кругу, третьему. Сломанный, безумный я звоню Лизе и без утайки выкладываю всё дано своей задачи. Обливаю её страшным цунами, убедившись, что она ещё дышит насылаю новые и новые удары. Объясняю проблематику, с которой столкнулся и прошу только одного – точный ответ.

– Аркадий, это просто ужасно. Я… –Её голос дрожит в молчаливой паузе. – Я не знаю, что могу посоветовать… Я не имею права решать за тебя… Но я уверенна, что так всё оставаться не должно. Ты ведь уже и сам приходил к ответу, округли и прими его… Пожалуйста.

Бросить, спастись. Я вижу выход, это надежная дорога, ей можно доверять. Щёки высыхают, ясность возвращается.

Всего восемнадцать часов и я снова с Еленой, лащусь в её нежных объятиях. Под нашими ногами старая, разрушенная железная дорога, мы, прижимаясь друг к другу, облокотились о тупиковый упор. Какое красивое, безлюдное место. Все мои прошлые мысли не имеют значения, но я понял – постоянные моего уравнения меняются с течением времени в зависимости от пережитого и надуманного, эта сложность и не позволяет мне решить задачу. Это уравнение не имеет значения, пока я в её объятиях, мой выбор – склонить всё к её ногам и сгореть.

XVII

Тьма, малое я, ничто и мелькающий звуками мир живых, всё неистово задрожало от силы охватившего мою душу чувства. Даже величественная смерть отступилась в испуге, скрывшись за слоем тьмы. Меня кусали и рвали со всех сторон жадные псы сожаления, я надеялся увидеть в жизни удовольствие, выйти из неё с гордостью… Мысли вытягивают из пучины самого тёмного “Я” первобытную ненависть. Она желает вырваться и сожрать всё, до чего сумеет дотянуться. Нельзя дать ей выйти в том, чистом состоянии, найти другой путь…