Эпитафия шпиону. Причина для тревоги

— Быстрее, Марлоу! В локомотивное депо!

Я увидел силуэт здания на фоне светлеющего неба. Мы пересекли стальную поворотную платформу перед депо, грохотавшую у нас под ногами, и свернули на гаревую дорожку вдоль железнодорожных вагонов. Залесхофф нырнул под сцепку между двумя вагонами. Я последовал за ним. На той стороне мы остановились. Впереди был свет и открытое пространство с паутиной железнодорожных путей.

— Туда идти нет смысла, — пробормотал Залесхофф. — Нас обнаружат раньше, чем мы доберемся до вокзала.

Крики приближались. Кто-то просил принести еще фонарей.

— Идем, — поторопил меня Залесхофф. — У нас один-единственный шанс. Следуйте за мной и повторяйте все мои движения — и, ради Бога, не шумите.

Он быстро зашагал назад вдоль железнодорожных путей к локомотивному депо и людям, которые двигались нам навстречу по ту сторону состава. Я слышал их шаги и голос бригадира, призывавшего поторопиться. Залесхофф остановился. Минуту или две мы прятались за вагоном. Потом услышали, как преследователи прошли справа от нас.

— Вперед, — скомандовал Залесхофф.

В хвосте состава были прицеплены четыре вагона для скота. Рядом с первым он снова остановился.

— На крышу.

Залесхофф поднял руки, ухватился за нижнюю скобу и стал подниматься. Я последовал за ним. Через несколько секунд мы уже распластались на крыше вагона. Оглянувшись, я увидел факелы в конце состава. Сердце у меня замерло.

— Они обыскивают вагоны, — прошептал я.

— Знаю. Прижмитесь к крыше и не шевелитесь.

Я подчинился. Мой нос оказался у самого конуса вентилятора. В том, что это вагон для скота, сомнений не оставалось, но я почти не замечал запаха, прислушиваясь к голосам, которые звучали все ближе и ближе. Я чувствовал, как удары моего сердца отдаются на жесткой закругленной поверхности крыши. Похоже, преследователей было восемь. Я различал голос бригадира, а также другого человека, по всей видимости, какого-то начальника. Наверное, это был полицейский.

— Конечно, мы их снова поймаем, — говорил бригадир. — Обязательно. Не сомневайтесь. Теперь им некуда деться. Если они вернутся, их схватят ваши люди. Тут все перекрыто. Когда станет немного светлее…

Послышалось нетерпеливое восклицание полицейского:

— Мы не можем ждать, пока станет светло. — Он немного помолчал. — Если я их увижу, буду стрелять. Очень подозрительно, что у них нет удостоверений личности. — Еще одна пауза. — Проследите, чтобы ваши люди искали как следует. Нужно осмотреть каждый сантиметр этого состава. Слышите?

Снова наступила тишина. Я слышал громкий стук своего сердца. Потом краем глаза заметил, что рука Залесхоффа медленно сдвигается к груди. Она оставалась там несколько секунд, затем вернулась на место. В слабом утреннем свете блеснул ствол револьвера.

Я инстинктивно схватил Залесхоффа за рукав. Он стряхнул мою руку и медленно пополз к краю крыши.

Теперь преследователи находились всего в двух вагонах от нас, по обе стороны от железнодорожных путей. Я слышал, как они тяжело дышат, карабкаясь по стенкам вагонов, отвязывая и привязывая брезент. Затем послышался удар по стенке вагона, на котором мы лежали. Через секунду двери сдвинулись в сторону. Наступила тишина. Они явно осматривали внутренность вагона, освещая его факелом. Кто-то пробормотал: «Niente».[77] Затем один из преследователей начал подниматься на крышу.

Я прислушивался к шагам человека, карабкавшегося наверх. Один, два, три, четыре… еще шаг, и появится его голова. Я ждал возгласа, размышляя, не лучше ли встать и сдаться. Возможно, полицейский не станет стрелять… Залесхофф подвинулся к краю крыши, туда, где должна была появиться голова преследователя. В следующий момент я увидел его макушку. Мужчина поднялся еще на одну ступеньку, и над крышей вагона появился белый овал лица. Левая рука Залесхоффа метнулась вперед и схватила мужчину за воротник. Правая рука приставила револьвер к его виску.

Все это заняло долю секунды. Руки мужчины сжимали скобы на борту вагона, что лишало его возможности сопротивляться. Я слышал, как он всхлипнул от страха. Потом Залесхофф стал ему что-то шептать. Мужчина начал медленно подниматься на крышу, и я увидел его лицо: рот полуоткрыт, глаза бегают из стороны в сторону, словно ища путь к спасению. Он наклонился вперед и уперся ладонями в крышу вагона. Залесхофф поднял правую руку, повернул револьвер вокруг спусковой скобы, перехватил за ствол и с силой опустил рукоятку на затылок мужчины.

Тот охнул и обмяк — верхняя половина тела на крыше вагона, нижняя свисает.

— Тащите его, — прошептал Залесхофф.

Я схватил вытянутые руки мужчины и потянул. Залесхофф пытался перебросить его ноги на крышу вагона. Лежа ничком, сделать это было очень трудно, но мы справились. Внизу кто-то подошел к вагону, и голос полицейского спросил, не видно ли кого на других крышах.

Залесхофф пополз по крыше к дальнему концу.

— Niente, — крикнул он в ответ, растягивая звуки, чтобы слово было похоже на ворчание.