Эпитафия шпиону. Причина для тревоги

Пальцы у меня дрожали, и мне потребовалась целая минута, чтобы закурить. К тому времени Залесхофф, сунув руки в карманы, небрежной походкой приближался к буфету. Я подавил желание пуститься бегом и медленно пошел за ним, догнав у самой тележки. Буфетчик и носильщик умолкли и посмотрели на нас. У меня все похолодело внутри. Потом носильщик — молодой человек с быстрыми синими глазами — кивнул Залесхоффу.

— Мне сказали, на товарном дворе что-то случилось.

Залесхофф пожал плечами. Говорил он хриплым голосом, словно простуженный, и растягивал слова, чтобы не чувствовался акцент.

— Наткнулись на двух бродяг, которые прятались на платформе. Мы их взяли, но они стукнули нашего парня бутылкой по голове и сбежали. Наверное, прячутся на другой платформе. Оттуда им не уйти.

Носильщик доверительно склонился к нему:

— Нас тут предупредили, чтобы мы смотрели в оба: не исключено, что это два иностранца, которые сбежали из Милана.

Залесхофф негромко присвистнул.

— Десять тысяч лир! — Носильщик причмокнул губами. — Неплохо, да?

— Неплохо. Но… — на лице Залесхоффа появилось удивленное выражение, — но мне казалось, что речь шла об одном человеке.

Носильщик выхватил из кармана газету.

— Нет, их двое. Полиция считает, что с ним, этим иностранцем, был еще один. Позапрошлым вечером их видели в кафе возле Тревильо. Хозяин опознал одного по фотографии в газете. Смотрите, вот. Фотографии второго нет, только описание. Знаете, он скорее не англичанин, а француз — или английские шпионы работают на французов. При первой же возможности Франция ударит нам в спину. Вчера я нес багаж одного француза, три тяжелых чемодана, и нашел ему угловое место, спиной к локомотиву, как он просил. Так чертов лягушатник дал мне пять лир. Всего пять лир! — Носильщик посмотрел на нас с горьким торжеством.

— Француз, что с него возьмешь! — поддержал Залесхофф. Он мельком взглянул на газету и рассмеялся. — В любом случае десять тысяч достанутся не мне и не вам. Какому-нибудь полицейскому. Попомните мои слова.

— Полицейскому! — с негодованием воскликнул буфетчик. — Вчера один человек в кафе сказал мне, что эти двое сбежали в Милане вовсе не от полиции — вы понимаете, кого я имею в виду. — Он многозначительно посмотрел на нас.

— Возможно. — Повернувшись, Залесхофф шутливо ткнул меня локтем под ребра. — Как насчет десяти тысяч лир, Беппе? — Потом опять обратился к тем двоим: — Он в дурном настроении. Дома, в Удине, у него осталась женщина, и он боится, что, вернувшись, найдет у себя под кроватью парочку своих приятелей.

Все трое громко расхохотались. Я нахмурился. Залесхофф опять ткнул меня под ребра.

— Откуда вы приехали? — вдруг спросил носильщик.

— Из Удине, и туда же возвращаемся.

— Тогда как вы оказались здесь?

Сердце мое замерло. Должно быть, Залесхофф в чем-то ошибся.

— Пригнали вагоны-рефрижераторы из Падуи. Особое задание, — небрежно ответил Залесхофф.

Носильщик кивнул, но его подозрения не рассеялись. Взгляд синих глаз перебегал с Залесхоффа на меня и обратно. С огромным облегчением я увидел сигнал о прибытии поезда. Залесхофф кивком указал на сигнал:

— Куда он направляется?

На этот раз ответил буфетчик:

— В Белград и Софию, с прицепным вагоном до Афин. Третий класс до самого Триеста.

— Нам только до Венеции.

Носильщик раскрыл рот, словно собирался что-то сказать, потом снова закрыл. Я увидел, как он пожал плечами, будто избавляясь от назойливой мысли, и пошел с тележкой по платформе, готовясь принять чемоданы из багажного вагона поезда. Однако время от времени он оглядывался на нас. Появился второй носильщик — вместе с почтовым служащим и тележкой, доверху нагруженной мешками с почтой. Буфетчик принялся проверять кофейный автомат. Запах горячего кофе казался невыносимой пыткой. Буфетчик посмотрел на наши пустые руки.

— Перекусить не хотите?

— Мы уже поели, — поспешно ответил Залесхофф. — Час назад.

— Кофе?

Залесхофф ухмыльнулся:

— Лира за чашку? За кого вы нас принимаете?

Буфетчик засмеялся и принялся толкать свою тележку к краю платформы. Мы остались одни.

— Этот носильщик… — шепотом начал я.

— Знаю. — Залесхофф тоже шептал. — Через минуту нас здесь не будет. Господи, чего бы я только не отдал за чашку кофе! — Он посмотрел на часы: — Седьмой час. Вероятно, опаздывает. — Он небрежно оглянулся на удалявшегося носильщика. — Хорошо бы стукнуть по голове этого сукина сына. Хорошо, что он боится выставить себя дураком.

— Похоже, удача не совсем от нас отвернулась.

— Не повезло, что нас обнаружили в грузовом составе. Я не мог привязать брезент изнутри, и его откинуло ветром. Когда мы остановились на грузовом дворе, рабочие это заметили и залезли на платформу, чтобы поправить брезент. Иначе нас никто бы и не нашел.

Я покосился на него.

— Вы прекрасно знаете — речь не об этом. Почему рабочий с молотком нас не задержал? Ведь именно он нейтрализовал второго, да?

— Неужели? Скорей бы уж пришел этот проклятый поезд.

— За разговором время идет быстрее, — желчно заметил я. — Что за спектакль вы разыграли в весовой, Залесхофф?

— Спектакль?

— Да — спектакль.

Наши взгляды на секунду встретились.