Эпиталама

Однажды после падения с лошади господин Дегуи перестал ездить верхом и возненавидел — это он-то, столь любивший когда-то любые физические упражнения — даже пешие прогулки. Он теперь редко ходил даже в свой торговый дом, предпочитая оставаться в библиотеке и спокойно курить трубку, хотя вкус ее казался ему неприятным. Он выбирал из своей богатой книжной коллекции тот или иной том, трогал переплет, смотрел картинки, а иногда брал в руки и созерцал какую-нибудь антикварную вещицу, с удовольствием ощущая на ладони ее приятную тяжесть. Заслышав звонок, он приоткрывал дверь и выглядывал в коридор. Господин Дегуи запрещал, чтобы его тревожили, однако сам ревностно прислушивался ко всем раздававшимся в доме звукам. Иногда он входил в гостиную в тот момент, когда у его жены был кто-нибудь с визитом, и садился послушать беседу, не замечая смущения гостей. Тогда госпожа Шоран, обращаясь к господину Дегуи, повышала голос, она снисходительным тоном, как с ребенком, говорила с ним о лошадях, о книгах и о физических упражнениях. Никто и не догадывался, что раскопки на мысе Грав и археологические работы господина Дегуи, о которых в Нуазике отзывались как о причудах, высоко ценились некоторыми учеными.

Господин Дегуи немного оживлялся, когда приходили ужинать его зять и Эмма. Эдуар, новичок в семье, казалось, с интересом внимал рассказам тестя, но Берта их никогда не слушала, поскольку все они были ей давно известны.

В тот день Дегуи, рассказывая про осуществленную господином Тарно спекуляцию, встал, чтобы самому налить в бокалы гостей коллекционного вина.

— Я не хочу, — сказала госпожа Дегуи, чтобы выразить мужу свое неодобрение.

— Я уверен, что вам оно понравится, — сказал, обращаясь к зятю, господин Дегуи.

Тот быстро поднес дрожащей рукой стакан к губам и очень медленно, не отрываясь, выпил.

— Вино великолепное, — произнес Эдуар.

— Не правда ли? — сказал господин Дегуи. — А Тарно не захотел даже попробовать. Я вижу, вы начинаете разбираться. Ладно! У меня есть еще и кое-что получше — бургундское урожая шестьдесят шестого года. Четыре бутылки из той партии, которую мы с братом разделили пополам.

— Надеюсь, ты не собираешься идти в погреб? — сказала госпожа Дегуи. — Эдуар! Я вас умоляю! Не позволяйте вашему тестю идти за вином.

— Ну пусть сходит, если это доставляет ему удовольствие! — сказала Эмма, глядя на мать.

— Уверяю вас, дети, мне кажется, что это очень неосмотрительный поступок. Вы видели, как он разгорячился, он возбуждается, когда говорит.

— Погреб недалеко, — сказал Эдуар.

— Вы не знаете, какая там лестница! У вашего тестя походка уже не та, что в молодости. У него бывают головокружения. Я замечаю это по тому, как он иногда вдруг опирается на стул или стол. Мы даже не услышим, если он будет звать.

— Давид может пойти посмотреть, — сказала Эмма и повернулась к слуге, неподвижно, с сонным видом стоявшему в затененном абажуром углу комнаты.

Дождавшись возвращения господина Дегуи, Давид с невозмутимым видом сделал несколько вялых шагов в его сторону и принял у него свечу и бутылку. Привыкший к манерам своих хозяев, он никогда не удивлялся ничему, исходившему от них, и лишь только наблюдал за происходящим.

— Что с тобой? — спросила госпожа Дегуи, глядя на мужа.

— Просто слишком быстро поднялся по лестнице, — ответил он. — Это пустяки…

Он старался не говорить и не дышать, но, когда дотрагивался до своей груди, в его глазах появлялось какое-то задумчивое выражение. Дегуи почувствовал, что все взгляды прикованы к нему, и встал.

— Это пустяки, — повторил он, жестом останавливая жену и Эмму, с беспокойством смотревших на него. — Я сейчас вернусь.

— Какая-то неестественная у него одышка, — сказала Эмма.

— Он сейчас вернется, просто немного закружилась голова, — сказала госпожа Дегуи, которая всегда гнала прочь мысли, способные нарушить ее душевное равновесие, и старалась видеть во всем, даже в таящих угрозу вещах, только хорошее.

— Вы заметили, что в последние дни он выглядел более усталым, чем обычно? — спросил серьезным тоном Эдуар, осторожно поднося к губам стакан бургундского.

— Нет. Он чувствует себя совершенно нормально. Аппетит у него нормальный, на руку уже не жалуется.

— Кто-то позвонил! — вдруг сказала Берта. — Уверяю вас, кто-то позвонил.

— Я ничего не слышу, — сказала госпожа Дегуи. — Давид, вы слышали какой-нибудь звонок?

Все замолчали и прислушались. После длительной паузы Эдуар сказал госпоже Дегуи:

— Может быть, вам стоило бы подняться?

— Я схожу! — сказала Берта.

— Нет, дочка, — остановила Берту госпожа Дегуи, решившаяся наконец встать.

Внезапно в кабинете раздался протяжный электрический звонок.

— Останьтесь здесь! — сказала госпожа Дегуи детям, которые хотели пойти вместе с ней.

Поднимаясь по лестнице, она услышала что-то похожее на частый хрип, доносящийся из спальни. Войдя, она застала господина Дегуи сидящего на низком стуле. Голова его рывками приподнималась с каждым хриплым вздохом.

— Что с тобой? — спросила она, наклоняясь над мужем.

Уже поняв, что произошло что-то нехорошее, но растерявшись от испуга, она повторила:

— Что с тобой?