Эпиталама

— Не надо разговаривать! С тобой просто невозможно смотреть спектакль!

Она услышала этот раздраженный голос, прозвучавший как раз в тот момент, когда сердце ее было так беззащитно, и ее охватило чувство, похожее на ужас.

Она встала и скользнула мимо колен сидевшей рядом дамы.

— Это просто невыносимо! — проворчал, опуская сиденье и провожая ее взглядом, пожилой господин.

Столкнувшись с билетершей, она спокойно сказала:

— До чего же душно в зале!

Появился Альбер. Увидев гнев в его глазах, она быстро поднялась по лестнице, прошла по коридору и остановилась возле застекленной двери.

— Да что на тебя нашло? — закричал Альбер, подбегая к ней. — Ты что, с ума сошла?

Берта пыталась открыть дверь. Она уже не знала, почему вышла из зала. Она только слышала его гневный голос.

— Да оставь же ты эту дверь в покое! — крикнул он, хватая ее за руки.

В зале аплодировали.

— Ну объясни же мне наконец, в чем дело, — уже тише сказал он.

Увидев людей, спокойно идущих по коридору в их сторону, Берта сделала над собой усилие, словно пытаясь пробудиться от кошмарного сна.

— Ответь все-таки мне, — сказал Альбер. — Ты же видишь, как смешно мы выглядим.

— Пустяки. Мимолетное ощущение. Чуть позже я тебе объясню. Это все пустяки.

Когда они вышли из театра, Альбер взял Берту под руку.

— Давай пройдемся пешком. Приятно подышать свежим воздухом. В театре всегда такой спертый воздух.

И мягко добавил:

— Ну, объясни мне, почему ты вышла. Теперь-то ты можешь мне объяснить.

— Сейчас я уже и не помню. Наверняка это от усталости. Давай больше не будем об этом думать.

— Пойми, мало ли какие у нас бывают странные порывы; поддаваться им нельзя, — медленно проговорил Альбер низким голосом. — Плохие привычки часто становятся причиной нервных заболеваний. Надо уметь владеть собой.

Он замолчал, взглянув на обогнавшую их компанию мужчин и так же энергично продолжил:

— Человек всегда в состоянии держать себя в руках. Мы запасаемся моральными силами так же, как кислородом. Вот я, например, одно время боялся переходить улицу, и этот страх буквально бросал меня под машины. А потом усилием воли я заставил себя ходить спокойно. И теперь преодолеваю расстояние от одного тротуара до другого без малейшего колебания. Я помню, что, одержав эту маленькую победу над своей нервозностью, я сумел преодолеть раздражение и в более серьезной ситуации. Например, сдержался и не ответил резкостью на одно неприятное письмо, что могло бы мне потом здорово навредить. Приблизительно тогда же, в одной критической ситуации, я проявил сдержанность именно потому, что был, как говорят спортсмены, «в хорошей форме»… А ты вот, мне кажется, часто бываешь нервной. Помнишь ту небольшую ссору у Бегуэнов, мы потом ее не обсуждали… И вчера вечером тоже. Это все нехорошие признаки. Раньше у тебя характер был ровный. Я помню, как мне нравились в тебе спокойствие и мягкость.

Они шли в потоке людей, возвращавшихся из театров, мимо закрытых, темных магазинов. По бульвару, освещенному высокими круглыми электрическими фонарями, проносились автомобили, дребезжа, словно охваченные внезапным приступом лихорадки.

Берта слушала ровный красивый голос мужа. Она даже не думала оправдываться. Она хорошо знала за собой ту непонятную обидчивость, которая теперь стала внушать ей опасения, потому что Альбер заговорил об этом. А что, если этот недуг будет усиливаться; что, если она и в самом деле слабая, раздражительная, взбалмошная, и он разлюбит ее?

Альбер чувствовал, что его слова запали в душу Берты. Он был доволен этим; однако она выглядела встревоженной, а ему хотелось видеть ее веселой, потому что у него самого настроение неожиданно улучшилось.

Он остановился возле ресторана со слабо освещенными окнами, сквозь которые виднелись шелковистые шторы и пальмовые ветки.

— Пойдем, выпьем по чашке шоколада, — предложил он.

Официанты, стоявшие возле стола с блюдами, предупредительно засуетились. Альбер быстро прошел между столиками, словно уже точно знал, куда хочет сесть.

Берта присела на диванчик возле стены и повернулась к зеркалу, поправляя рукой волосы.

— Ты думаешь, здесь у них можно заказать шоколад? — тихо спросила она.

За соседним столом ужинали три человека.

— Народу пока еще мало. Зато в полночь этот ресторан часто бывает переполнен.

— Оркестр здесь неплохой, — сказала Берта, слушая, о чем говорят трое соседей.

И добавила вполголоса:

— Мне кажется, это какой-то адвокат. Ты его знаешь?

— Нет, не знаю, — ответил Альбер, тоже невольно прислушиваясь к беседе.

Чтобы отвлечься от раздражавшего ее разговора, каждое слово которого действовало ей на нервы, Берта взглянула на дверь. Две женщины в длинных светлых пальто и шляпках с вуалью входили в ресторан.

— А вот и Морисе, — сказал Альбер.

Вертящаяся дверь выбросила в поток света невысокого человечка в застегнутом на все пуговицы пальто. Морисе заметил Альбера, махавшего ему руками, и подошел к ним.

— Нет, нет! — заявил Морисе, пытаясь вырваться из объятий Альбера. — Я пальто снимать не буду. Я Капю ищу.

— Разумеется, вы его сейчас найдете. Присядьте хоть на минутку.