Эпицентр

То, что старшекурсников только-только начали учить генерации искровых разрядов, немало меня удивило, но внимания заострять на этом не стал и беспечно улыбнулся.

– Да сразу после тебя отпустили. И вообще, если разобраться, вся та каша из-за меня заварилась.

– Вот ещё! Кто угодно мог сзади идти!

Ну тут уж я возражать не стал. Перездоровался со всеми и с Ниной под руку зашагал к остановке. Разумеется, без разговоров о допросе в комендатуре дело не обошлось, всю поездку в трамвае только и отвечал на сыпавшиеся со всех сторон вопросы, но зато, когда вышли на кольце и двинулись через сосновую рощу к водохранилищу, об этой не самой приятной для меня теме уже все позабыли. И без того нашлось о чём посудачить.

– А помнишь, Пьер, как ты на пароход опоздал? – благодушно рассмеялся Карл, стоило нам только вывернуть к лодочной станции. – Нинет тогда всех на уши поставила! «Человек за бортом! Человек за бортом!»

– И ничего такого я не кричала! Не сочиняй! – обиделась Нина.

– Кричала-кричала! – поддержала приятеля Маша. – Ты просто не помнишь! На тебя затмение нашло!

– Всё я помню!

Миновав лодочную станцию, мы спустились к длинному песчаному пляжу с уходившими на глубину мостками для ныряния, и юноши принялись расстилать циновки на самом его краю подальше от остальных отдыхающих и резвившейся в воде детворы. Барышни сноровисто втыкали в раскалённый солнцем песок зонтики, хотя, как по мне, толку от тех не было совершенно.

Карл не стал никого дожидаться, мигом избавился от обуви и верхней одежды и, вздымая кучу брызг, забежал в воду, нырнул, почти сразу показался на поверхности и поплыл, работая руками будто профессиональный пловец. Он хоть и был весьма упитанным, но мышцы под жирком проявлялись вполне отчётливо. Да и внутренний потенциал здоровяк из всей компании один набрал. Раньше этого не замечал, сегодня – почувствовал.

Интересно, большой у него заряд? Я сколько ни старался, больше двухсот тысяч сверхджоулей удержать не мог. Нет, в полной сосредоточенности и половиной от предельного выхода резонанса оперировать получалось, а если сиднем сидеть и медитировать, то и поболее, но вот так на ходу, будто невзначай, не напрягаясь, – десять процентов контролировал и точка. Всё сверх этого крайне быстро рассеивалось, да и такой объём время от времени приходилось возобновлять.

Остальные юноши – все как один в чёрных ситцевых трусах – рванули вслед за Карлом, а вот девчонки весело щебечущей стайкой убежали к кабинкам для переодевания. Ну а я остался сидеть. Только сейчас сообразил, что без рубашки буду походить на туземца в полной боевой раскраске – торс ведь в четыре цвета со всех сторон разрисован!

Ну что за напасть?! Жара, до воды рукой подать, а придётся на берегу сидеть и остальным молча завидовать!

Не о том беспокоился. Вернулись переодевшиеся в купальники девчонки, и я даже засмотрелся на Нину, длиной ног которая ничуть не уступала Полине. Ей бы чуток в нужных местах объём поднабрать…

– Петя, а ты чего в одежде сидишь? – удивилась Нина. – Идём в воду!

– Э-э-э… – Я замялся и даже не сразу нашёлся с ответом. – Да не в настроении как-то…

Тамара – барышня видная, высокая и кудрявая, а ещё острая на язык, разочарованно покачала головой.

– Ох, Нинка, беда! Твой-то себе другую нашёл, и она ему засосов понаставила!

– Типун тебе на язык, дура! Петь! Ну ты чего в самом деле?

Тут-то я и осознал, в сколь двусмысленном положении оказался. Теперь ведь точно не отстанут! Да эти сплетницы мне все косточки перемоют, небо с овчинку покажется. Ещё и Нинка разобидится.

– Какие там засосы? – вздохнул я, кинул панаму на циновку, через голову стянул с себя рубаху-поло и снова вздохнул. – Если б засосы…

При виде покрывавшей меня росписи раздались удивлённые охи и ахи, Нина спросила:

– Петя, а это что у тебя такое?

Вместо меня ответил вернувшийся на берег вихрастый Ян, невесть когда успевший замёрзнуть до посиневших губ и ногтей.

– Разметка для корректировки энергетических каналов, – заявил он, стуча зубами от холода. – Терапию проходишь?

– Ага, – подтвердил я, стягивая штаны.

– Точно! – оживилась русоволосая Тамара, единственная во всей компании учившаяся на медицинском факультете. – А я ведь даже руку узнаю! Петя, тебя Лизавета Хорь разукрасила, да?

– Она, – ответил я столь же односложно, поскольку находиться в центре всеобщего внимания нисколько не любил. Собрался даже пойти поплавать и не успел.

– И как далеко рисунок уходит? – поинтересовалась вдруг глазастая Маша.

Окончание бокового отростка схемы скрывалось под трусами, и девчонки захихикали, да ещё Тамара подлила масла в огонь, она накрутила на палец локон и вдруг заявила:

– Ну всё, Нинка, теперь он точно пропал. Лизавета любит молоденьких.

– Да что ты сочиняешь?!

– Точно тебе говорю! Она этой весной с аспирантом роман крутила! А ей, между прочим, двадцать восемь!

– Старая! – отмахнулась Нинка.

– Она ещё очень даже ничего, – не упустила случая позлить подружку и Маша. – И опытная! Помнишь, она у нас вела вступительный курс нео…