Эпизод 2. Антиканон

- Нет. По-твоему, мы пропустили начало войны? А Сенат, что, не пропустил? А военные не пропустили начало войны? Где ты был сам, когда война началась?

- Я тогда еще не родился. Война началась тысячу лет назад. Вместе с подписанным миром и образованием Республики. Республику создали – при участии Ордена - и она начала разваливаться.

Кеноби кивнул.

- Напоминает циничное брюзжание вроде «человек стареет, начиная с рождения».

- Не совсем. Но по-моему, все причины того, что сейчас происходит с Республикой – они как раз в том прошлом. Люди не живут вечно. Государства тоже.

Рыцарь шагнул к автомату с напитками. Выдернул пластиковый стаканчик. Внимательно рассмотрел ассортимент – от фруктовых соков до специальных спортивных тонизирующих напитков.

Он налил себе обычной воды. Половину выпил одним глотком.

- Ты был рад началу войны? – спросил Кеноби. – Я имею в виду все-таки не тысячу лет назад, а...

- Нет, не был. Вернее, и был тоже.

- Одновременно?

- Да. Именно так. Тебе этого... не понять.

- Ты даже не пробовал объяснить.

- Любые слова будут банальны.

- Если это опять будут слова о блестящей карьере и званиях – возможно.

- Напротив. Слова о том, что жизнь – это вечный бой, тем более банальны. Потому что если ты не почувствовал этого еще в детстве, пытаться понять потом бессмысленно. Слова о долге перед Республикой - верх банальности. Потому что они давно обесценились. А воинская слава всегда была заманчивой вещью. Так что это, по крайней мере, честно.

- А присяга? Тоже обесценилась?

- В Республике еще остались люди, которых можно уважать. Вот им я и присягал.

- Софистика, Анакин, - Кеноби допил оставшуюся воду. Потом прицелился и метко бросил пустой стаканчик в пасть утилизатору. – Разве среди сепаратистов нет таких людей?

- Есть. Но республиканцы не держат меня на прицеле.

- Еще недавно сепаратисты были на нашей стороне. Война делает человека жестоким не потому, что нам приходится делить мир на врагов и союзников. А потому, что мы не успеваем посмотреть в лицо противнику. Часто мы даже не думаем, что у него вообще есть лицо.

- Знаешь, в окопах нет времени заниматься физиогномией.

- Физиогномикой.

- Ну, пусть будет физиогномикой. Выживает тот, кто успеет выстрелить первым.

- И тебе хочется всю жизнь смотреть на людей сквозь прицел? Не приходило в голову, что можно жить иначе?

- Все очень просто: чтобы один мог жить «иначе», кто-то другой должен смотреть на людей сквозь прицел. И я не о предназначении говорю. Мне в Храме вот так, - Анакин провел ладонью поперек горла, - хватило разговоров о предназначении. И, извини, не надо во мне искать остатки джедая. Я им никогда не был.

Кеноби улыбнулся.

- Тебя тоже нетрудно уязвить.

- Это к чему?

- Ко всему. И ко владению клинком тоже. Ты полагаешься только на собственную силу. И не учитываешь ни преимуществ, ни слабостей противника. Хорошо атакуешь и очень плохо защищаешься. Двуручную технику ты вообще забыл. А о существовании колющих ударов даже не подозреваешь.

- Спасибо.

- Не за что. Мне ждать тебя завтра?

Очень хотелось ответить «нет». Потому что... потому что Шликсену нужен двенадцатый пилот в эскадрилью, и как раз завтра можно было бы посмотреть, что за человек этот парень из штрафной роты, бывший пилот...

- В десять вечера по корабельному времени устроит?

- Меня устроит любое время, - Кеноби помедлил. - Ты сильно устаешь.

Скайуокер не ответил.

- Когда начнутся испытания вне этой системы?

- Дней через пять.

- Так быстро?

- Да. Через четыре дня нас посетит адмирал. Цандерс хочет лично посмотреть, что происходит с «Викторией».

- Тебе надо подготовить корабль к приезду твоего начальства.

- К приезду моего командира. Начальство – это твой магистр Мэйс Винду.

- Пусть будет по-твоему, - Кеноби аккуратно водрузил клинок на стойку с оружием. – Благодарю за спарринг. Мне нравится, что ты не бросил этого занятия.

- Мне нравится, когда ты дерешься в полную силу, - ответил Анакин.

Рыцарь с минуту переваривал эти слова. Затем молча кивнул и направился к выходу из зала.

- Желаю хорошо отдохнуть, капитан Скайуокер.

* * * * *

Следующим вечером Скайуокер вошел в отсек, где размещался десантный полк. Остановил первого попавшегося в коридоре человека.

- Сержант! Старшего лейтенанта Гранци ко мне.

Мыслительный процесс в голове сержанта шел поэтапно. С недоверием приглядеться к летной форме и отсутствию погон – одна секунда. Присмотреться к лицу человека-без-погон – еще одна секунда. Узнать в человеке-без-погон командира корабля, в прошлом капитана третьего ранга А. Скайуокера и вскинуть руку, отдавая честь – астрономически малая доля секунды.

- Есть, сэр!

Гранци явился через минуту, на ходу приглаживая встрепанные волосы – в отличие от флотских, десантники на корабле ходили без головных уборов.

- Старший лейтенант Гранци по вашему приказанию прибыл.

- Пошли, поговорить надо, - только и сказал Скайуокер. Как и раньше, давая понять, что уставом можно пренебречь. На некоторое время. – Желательно не в компании всего батальона.

Они вышли в другой коридор.