Эпизод 2. Антиканон

У меня был личный счет – бабушкин подарок, которым могла воспользоваться только я. И мне как раз стукнуло шестнадцать. Немного денег, но прожить пару лет в общаге альдераанского университета - хватило.

Да и родственники меня не преследовали. Хотя могли. Чего стоило сообщить в муниципальную полицию о том, что у сбежавшей с Набу девицы плохо с мозгами? Решили, что скандал вокруг респектабельной семьи никому не нужен. Наблюдали издалека. А потом сделали вид, что забыли. Спасибо им за это.

А потом я, сильная и смелая девочка, попросила не кого-нибудь, а сенатора Бэйла Органу найти мне работу на Корусканте.

Да, я не спала с ним. Приняла приглашение на ужин. И в театр пару раз. В театре я смотрела на сцену, а Бэйл смотрел на меня. Наш святой идеалистичный Бэйл. А потом я сказала, что у меня много работы и вежливо послала его ко всем ситхам. Бэйл обиделся. И женился на какой-то аристократке. Наверно, чтобы я обиделась. Такая нормальная мужская логика. Я не обиделась, я радовалась. Пока он через три года не вернулся, разведенный, снова свободный и нуждающийся в утешении, потому что все женщины – суки, а у него в голове весна и хочется снова верить в иррациональное...

А вот он... другой.

Он ушел из Ордена – и зачеркнул для себя Орден. До конца зачеркнул, полностью.

И выстроил себя – сам.

Маленький раб из той породы людей, которые никогда и нигде не остаются на вторых ролях.

Я так не умею.

И я боюсь возвращаться в прошлое. Или просто не хочу. Хочу забыть.

Анакин Скайуокер, татуинский раб. Мое прошлое.

Анакин Скайуокер, падаван и герой сражения на Набу. Тоже мое прошлое.

Анакин Скайуокер, капитан второго ранга и командир лучшего дредноута...

Нет, не прошлое.

Почему мне кажется, что если я приду в этот госпиталь еще раз, все изменится? Так не бывает. Я полностью контролирую ситуацию. Или уже нет?

Или я просто хочу, чтобы что-то изменилось? Я не знаю.

Падме загадала: если охранник на посту не станет задавать вопросов и разглядывать пропуск, а просто кивнет, ее второй визит в госпиталь будет удачным.

Охранник с невыспатой и помятой физиономией не проронил ни одного слова.

Чтобы ненароком не вызвать подозрений, пришлось на пять минут задержаться в рекреационной комнате. И уже потом сказать Гранци, что раненым пора принимать лекарства – на подносе у нее лежали пара коробочек с неизвестным ей самой содержимым.

Она плотно закрыла дверь и водрузила ненужный поднос на столик. Сделала вид, что не заметила, как ее разглядывал лежавший в кровати человек. Потом сделала вид, что не заметила и наличия стула. Как ни в чем не бывало, уселась прямо на краешек кровати.

- Ну, здравствуйте, - сказала Падме. Затем торжествующим голосом добавила. - Да, от меня не так легко отвязаться. Найду где угодно.

- Вы прилетели на Трииб только ради меня? – Скайуокер скривил губы. Потом чуть приподнялся на локтях и принял полулежачее положение. - Я польщен.

- Еще чего. Вы вообще думаете, что говорите?

- Нет, это как раз вы сами себе противоречите. Или это и есть пресловутая женская логика?

- Не пытайтесь спрятаться за банальностями. Я провожу журналистское расследование.

- В госпитале?

- В системе Трииб.

- А сюда-то вас как пропустили?

- Позаимствовала пропуск у одной из здешних медсестер.

- Позаимствовали?

- Вытащила из сумки.

- Поздравляю со вступлением в ряды карманников.

- Вы же сами делились со мной опытом. Забыли?

- Серьезно? Когда?

- В той шикарной забегаловке на Корусканте, где вы в тринадцать лет сперли бумажник.

- Ах, да. Вот это я зря рассказал. Кстати, вы не думаете, что сюда скоро придет кто-то из медсестер?

- Не думаю. К вашему сведению, датчики в комнате заблокированы и мониторы наблюдения показывают, что пациент спит. Никто не будет нарушать ваш драгоценный сон.

- Я буду звать на помощь, - серьезнейшим тоном.

Падме расхохоталась. До слез.

- Думаете, - снова смех, - вам это поможет?

А улыбка ему идет, отметила она. Кривая ухмылка, впрочем, тоже. Она почему-то была уверена, что он чаще кривит губы, чем просто улыбается.

- Я похож на человека, который собирается дать вам интервью?

- Я не собираюсь брать интервью. У меня с собой нет даже деки с микрофоном.

- Тогда это еще хуже, чем я думал.

- Почему?

- Вы уже знаете все, о чем будете писать.

- Верно.

- Я бы не отказался быть в курсе.

- Почитаете новости в холонете через пару дней.

- Я не читаю новости.

- Даже когда там пишут о вас?

- Представьте себе. Или там пишут что-то такое, чего я о себе не знаю?

Падме повела бровями, изобразив на лице задумчивость деловой леди, планирующей провернуть удачную сделку на галактической бирже.

- Это тоже можно устроить.

- Спасибо, не стоит. Зачем вам скандал? Не холокомпании. Именно вам?

- О, мои цели избыточно честны. Я всего лишь хочу рассказать правду.

- Правдолюбие столичного журналиста - это что-то новое.

- Ничуть. Правду может оценить только тот, кто сам хорошо умеет лгать. Кто умеет лгать лучше нас? А вот для толпы правда всегда скучна и утомительна. Как полезная, но безвкусная пища. Другое дело, если подать ее под пряным соусом скандала.

- Ну, и причем тут я?