Эпизоды и происшествия (в XIX, XX, XXI веках)

А вот еще что я помню из тех детских времен: воспитательницы в детском саду поселка Лосиноостровская все время нам рассказывали, каким хорошим и примерным был мальчик Володя Ульянов. Его умильное детское фото в светлых кудряшках украшало наш зал. Воспитатели объясняли нам, какой Володя Ульянов был добрый и послушный… И вот иногда, когда у меня падала на пол детсадовская игрушка, а мне было лень ее поднять, – я тогда просто проходила мимо, не поднимая эту игрушку. Но про себя в это время я думала: «Как все же я нехорошо делаю, ленюсь, а вот Ленин маленький ее бы поднял…»

Детсадовские песни и страхи

Помню песенки детсадовские – мы их разучивали, маршировали под них и пели хором. Особенно волновала меня одна гордая песня: «Шел отряд по берегу, шел издалека. Шел под красным знаменем командир полка. Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве…»

Мне эта песня очень нравилась. Я гордилась ранами Щорса, его кровью на рукаве и на траве. Мы в детском саду пели эту песню хором, часто слышали ее по радио. Я думаю, взрослые тех лет не понимали, что детям такие кровавые сюжеты нельзя предлагать. Мне потом иногда снились страшные сны.

Снилась мне также и «Песня про юного барабанщика». Она очень красивая, но и там герой-мальчик погибал от вражеской пули. Последняя строчка песни мне казалась тогда очень торжественной и гордой: «Погиб наш юный барабанщик, но песня о нем не умрет»…

Детям часто бывает страшно, это подсознательно заложено, наверное, еще в первобытные времена.

Самый первый мой страх я помню всю жизнь. Женя, видимо, еще не родилась, так как мама идет на прогулку только со мной. Мы на берегу озера или реки (наверное, Терлецкий парк в Новогиреево). Вокруг никого. Мама сажает меня на берегу, сама снимает одежду и идет в воду. Уплывает от меня. Как мне кажется – навсегда. Я еще не умею говорить. Я кричу от страха… Это не забывается, это был какой-то первобытный ужас ребенка, бессознательная боязнь остаться одному, маленькому и беспомощному.

Мой второй страх пришел ко мне уже в эвакуации. Мне тогда часто снился сон, будто я прячусь под столом, едва прикрываясь свисавшей со стола скатертью. Это я прячусь от ведьмы, которая неумолимо и не торопясь пробирается ко мне: она медленно открывает дверь своей костлявой рукой, это Баба Яга, я вижу ее и кричу, но крик не получается, ведь злые силы отняли у меня голос! А торжествующая Баба Яга по-прежнему медленно продолжает при помощи своего колдовства открывать и открывать дверь. Все шире и шире. Она просунула свою голову из-за двери, у нее мерзкая угрожающая улыбка. Но у меня нет голоса, чтобы позвать взрослых на помощь, от страха мой голос пропал… Это Баба Яга так наколдовала! Я хочу крикнуть, позвать на помощь! Но я не могу, голоса нет и я понимаю, что это ведьма так наколдовала. И ведьма это отлично знает, поэтому открывает она дверь издевательски медленно, с отвратительной улыбкой наслаждения моим страхом.

1941 год. 22 июня Мне 5 лет. Мы живем в Лосиноостровской

О войне мы узнали в воскресенье, 22 июня 1941 года. Помню, что цвела турецкая сирень. И букет такой сирени отец принес утром в наш дом. Сирень водрузили в вазу… и услышали объявление о речи Молотова. Взрослые застыли в ужасе, ожидая эту радио-речь.

По уличному рупору послышались слова: «Сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города». Взрослые были подавлены и взволнованы. Взрослые, но не я…

А я… вот что я тогда думала в свои пять с половиной лет: «На нас идут какие-то немцы. Что за немцы? Как идут – строем? Так же, как мы в детсаду? Эвакуируемся? Что это значит? Мы уедем? Нет, нет, я никуда не поеду. Ведь надо же все это интересное, про немцев, – обязательно увидеть. Вот спрячусь под террасой вместе с игрушками и останусь, посмотрю, как они войдут сюда, в Лосинку, эти немцы. Наверное, они строем пройдут мимо нашего дома, будут маршировать под музыку… А потом наши их прогонят. И я все это увижу…»

Мне было непонятно, почему взрослые так расстроены. Ведь ясно, что мы их сразу победим, этих немцев. Мы же часто слышали по радио песню: «Броня крепка, и танки наши быстры, и наши люди мужеством полны… Пойдут машины в яростный поход… Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин – и первый маршал в бой нас поведет». Эта песня тогда часто звучала по радио.

Май 1942 года. Эвакуация в Саратов Плывем на пароходе по Волге. Над нами летают мессершмитты, которые стремятся к Сталинграду

Отец сам отвез нас в эвакуацию в Саратов, куда переехало и то учреждение, в котором он тогда работал – Наркомат заготовок. Мы плыли на пароходе из Москвы в Саратов по Волге.