Эпизоды одной давней войны

Конечно, если он может обещать вам и то, что он достигнет победного успеха в этой войне, то никто не станет возражать, что согласиться на его условия для нас выгодно. Не сделать всего, что может быть приятно для будущего господина, конечно, явное безумие. Но если это покрыто мраком неизвестности и никто из людей добросовестно не может ручаться за исход судьбы, то смотрите, какие несчастья вы спешите навлечь на себя. Если готы окажутся на войне победителями своих противников, то они накажут вас как своих врагов, и при этом таких, которые по отношению к ним совершили самые ужасные преступления. Ведь не под влиянием необходимости, а в силу вашей преступной воли вы склонились к измене. А в результате этого и Велизарию, если бы он победил врагов, конечно, вы будете казаться подозрительными и предателями ваших вождей, и, как явных беглых рабов, естественно, император будет все время вас держать под надзором. Ибо тот, кто имеет дело с предателем, в момент победы рад оказанной им помощи, впоследствии же у него рождается подозрение, и он начинает ненавидеть и бояться своего благодетеля, перед своими глазами имея доказательства его неверности. Наоборот, если в настоящий момент мы окажемся верными готам, благородно противясь опасности, то они, победив врагов, сделают нам много хорошего, да и Велизарий, если по воле судьбы будет победителем, окажет нам снисхождение.

Преданность даже в случае неудачи никем из людей не наказывается, если только он не совсем безумный. Каких действий боитесь вы от неприятельской осады? У вас нет недостатка в продовольствии, вы не отрезаны от подвоза всего необходимого, находитесь дома, и, защищенные укреплениями и вот этим гарнизоном, вы можете смело чувствовать себя в безопасности. Смеем думать, что если бы у Велизария была какая-нибудь надежда взять город силой, он не заключил бы с нами такого договора. Ведь если бы он хотел действовать справедливо и с пользой для нас, то ему следовало бы не нагонять страх на неаполитанцев и не стараться собственную силу укреплять нашим преступлением против готов, но он должен был бы вступить в открытое сражение с Теодатом и готами, чтобы без всякой опасности для нас и без нашей измены город перешел во власть тех, кто победил».

Новый вариант старых позиций. Толпа стоит, слушает. Ее сомнение замешано на крови умерших в корчах перед воротами. Не приведи начальник гарнизона сюда своих солдат, навряд ли Пастор теперь произносил бы свои речи. Теперь Пастор - молодец, и они согласны жить по-старому при старой власти больше, чем жить по-старому при новой. Старая опробована. Только пусть им докажут, что они ничем не рискуют, воюя.- А разве можно на войне да ничем не рисковать? Но если не Пастор, то Асклепиодат докажет. Где евреи? Еще вчера он с ними разговаривал, пусть встанут и выступят, сколько у них, чего и по какой цене. Как ведется торговля, будет ли подвоз, помешает осада подвозу или нет. Люди слушают, начинайте.

Евреи, смущенные вниманием, не привыкшие к публичным выступлениям, выходили на площадку сцены по-одному, по мере того как Асклепиодат находил их в толпе и вытаскивал из нее. Богатенькие, но не очень уважаемые, не очень умные люди, они теперь неожиданно заиграли роль заправил, отцов, пшеничных мешков. Экономическая силенка у них; к ним, как подсолнухи к солнцу, тянутся и животики, не желающие голодать. Объяснили негладко, как могли. Они, дескать, не стратеги. Как Велизарий поведет осаду, не знают, но по положению на сегодня совершенно уверены: снабжение города продуктами первой необходимости из сельских районов как по суше, так и морским путем прерваться не может. Как видите, друзья, риск минимален. Но разве дело в нем? Дело в спасенной совести, в гражданском долге - надрывался Асклепиодат. Разве готы враги вам, что вы предаете их, едва услышав про опасность, разве жизнь, которую они создали вам, так плоха? Но теперь - он счастлив - все образумились. Пусть начальник гарнизона еще скажет пару слов. Начальник гарнизона, мягко говоря, не краснобай, продвигал тяжелой челюстью обещание не пустить на стены ни одного вражеского солдата. Двух гонцов послали в этот день. Одного к Велизарию с предложением убираться, другого в Рим к Теодату с радостной вестью: город вовсю защищается и ждет поддержки. Хотя он еще не защищался, тем более вовсю, написали с расчетом: пока гонец доберется, возможно, так уже и будет, и не ошиблись.

Велизарий ответил штурмом. Несколько человек под ливнем стрел сумели добежать до укреплений, остальные семенами упали в землю, отошли назад. Осадные машины тоже вывести не удалось.