Эпох скрещенье… Русская проза второй половины ХХ — начала ХХI в.

Нынешнее время персонализировало проблему власти — с особой остротой поставило на повестку дня проблему истинного предназначения «государевых людей», от которых сегодня требуют, как сказал социолог В. Потуремский, выполнения сервисной функции. Эпоха провозгласила своим открытием проблему отбора тех персон, которым будет вручена судьба Отечества и народа, предложила определить качества, позволяющие пробиться во власть (не будем останавливаться на содержании конкурсов для управленцев нового типа). Шукшин зазвучал по — новому. И сегодняшним мыслителям все еще далеко до писателя, который десятилетия назад трансформировал сегодняшние вопросы в проблему цивилизационного ресурса, которая организует сложнейший дискурс власти.

В творчестве Шукшина этот дискурс получил сложнейшую персонализацию. Верхняя часть огромного айсберга — чудики Князевы, маленькие люди, выполняющие функции больших. Кстати говоря, персонажи этого типа — напоминание о давних временах, когда даже крестьяне могли выступать со своим толкованием Соборного уложения (1649), петровского законодательства. Князевым противостоит властная элита — управленцы, «аппаратная власть» «крепкие мужики» (от городского главного инженера в рассказе «Два письма» до совхозного бригадира), которые с невероятных вдохновением и напором способны выполнять команды на разрушение, главный их ресурс — администрирование. Это те, кто у Шукшина поименован как «идолы лупоглазые». К ним пытаются примкнуть продавщица из рассказа «Обида», страшная больничная привратница из «Кляузы». А за ними те, кому доверено осуществлять надзор над государственной властью, за управленцами прежде всего — не случайно в произведениях несколько прокуроров (обидчик Веньки Малышева из рассказа «Мой зять украл машину дров», женщина — прокурор в «Калине красной»).

Шукшин обращает внимание и на то, что в новой форме, в новых вариантах, но все же сохраняется власть авторитета, базирующаяся на разных качествах и способностях человека. На такую власть претендуют парадно именовавшиеся в советскую эпоху «народной» интеллигенцией интеллектуалы и художники (от совхозного счетовода Синельникова — «средней жирности человека» из рассказа «Ноль — ноль целых» до известного писателя из «Мастера»). Особый представитель этой группы Глеб Капустин.

Может быть, самое печальное, что в ряду властителей оказался Губошлеп, стремившийся уничтожить волю Егора Прокудина, разорвать его связи с миром просветления; «энергичные люди» — созидатели и легитимизаторы новых принципов социального доминирования. Если приглядеться, то в этом персонажном ряду отражается смысловая структура концепта «власть», описанная в соответствующей словарной статье В. И. Далем. Что такое власть? По Далю, это «право, сила, воля…»[44] Что значит властвовать? Современный толковый словарь: «оказывать воздействие, подчинять своему влиянию, распоряжаться, управлять кем — либо»[45].

Естественно, кульминационным этапом художественного освоения темы власти принято считать роман «Я пришел дать вам волю», созданный для проверки идеальной для национального самосознания модели государства как «орудия народной воли» (Ф. Энгельс), по сути славянофильской концепции власти, в соответствии с которой жизнь должна строиться на началах выше правовых — на доверии и любви к свободе. По прочтении романа становится ясно, что Шукшин был знаком и с анархической доктриной П. А. Кропоткина, и с евразийским вариантом идеи соборности.

Уже много написано о том, что идеологический центр романа — диалог Степана Разина с его ближайшим сподвижником, идеологом крестьянского восстания Матвеем Ивановым. Во время напряженнейшей беседы Матвей пытается растолковать мятущемуся атаману, как, с его точки зрения, надо «обустраивать Россию» (формула возникла в шукшинском романе, и позже использовалась в публицистике А. И. Солженицына).

Разинская программа сформулирована четко: «Выведем всех бояр, <…> тада легко нам будет, легко. Царь заартачится, — царя под зад, своего найдем. Люди хоть отдохнут. Везде на Руси казачество заведем. Так — то … Это по — божески будет»[46].

Обозначенная программа действий — возвращение к размышлениям над пушкинско — шолоховской идей милосердной, ставящей перед собой единственно достойную задачу «сбережения человека» власти. Это идеальный вариант эволюции российской государственной системы, основанный на призрачной вере в Божественное прозрение властьпридержащих или, в ином варианте, на изменение морфологии государственной власти. Но помним финал романа — идеальный вариант, сакральная концепция власти не сработала. И далее, думается, Шукшин до конца своих дней мучился поиском ответа на вопрос: почему? Результат мучительного поиска — профанная концепция современной государственной власти в посмертной сказке «До третьих петухов» (1974), в сюжете которой объединены день сегодняшний и глубочайшая старина.

Главное, что демонстрирует Шукшин, уже непреодолимый антагонизм идеала и Мудреца, олицетворяющего современную власть, бюрократическую, демагогическую, лицемерную.