Эпоха бедствий

Фарр робко заглянул в роскошно обставленные гостевые комнаты, но никого там не обнаружил, если не считать нескольких мрачноватых воинов в незнакомой и единообразной зелено-голубой одежде, стоявших у дверей, - наверняка телохранителей шада. Высоченные бородатые мужи не сказали ни слова (все-таки мардиб!), но проводили Фарра заученно-настороженными и подозрительными взглядами. Лишь человек со знаком десятника на красивом халате вежливо осведомился:

- Уважаемый, что тебе здесь нужно?

- К аттали эт-Убаийяду по важному делу, - стараясь выглядеть как можно более уверенно, ответил Фарр.

- Пройди через двор в чайную комнату, - посоветовал десятник. - Если Солнцеликий и его святейшество не отбыли на закатную молитву, они там.

- Спасибо, - кивнул Фарр, подумав про себя: "Какой же я все-таки наглец! И аттали на меня, наверное, рассердится, если я прерву его беседу с шадом..."

Решительность Фарра куда-то улетучилась. Он переминался с ноги на ногу на тропинке меж благоуханных жасминов, выращенных во внутреннем дворе. Кто он вообще такой? Мальчишка из захолустья, которому хочется просто хоть краем глаза узреть правителя своей страны. Наверное, в Даманхуре нет ничего необычного, человек как человек - две руки, две ноги, голова. Жалко конечно, что он не ходит на общую молитву в Золотой храм, предпочитая возносить хвалы Атта-Хаджу в своем временном доме, но ведь обязательно еще будет большой прием в честь шада, куда Фарра обязательно пригласят... "Тогда и посмотрю, - решил он. - А сейчас пойду-ка отсюда, неудобно".

Атт-Кадир чуть вздрогнул, заслышав голос. Говорил, скорее всего, иноземец - он не коверкал саккаремские слова, однако произносил их с легким гортанным акцентом. Тотчас в диалог вступил истинный саккаремец, Фарр это понял сразу: изысканный, вычурный выговор уроженца Мельсины.

- ...Нет, нет, почтенный господин посланник. Шад более не желает выслушивать ваши отговорки. Мы не понимаем, отчего богоподобный басилевс Тиберис отказывает нам. Ты же видишь, без помощи волшебства, свято хранимого на вашем Острове, победить орду мергейтов невозможно, я уж не говорю о той силе, что стоит за спиной Гурцата. Ты, Гермед, сам слышал рассказ аттали о Диком Гоне - столь невероятных событий не происходило уже более тысячи лет. Гурцат сумел возродить или, что скорее всего, найти древнюю магию...

Голоса приближались, и Фарр испугался, что его сейчас застанут на тропинке и поймут: он подслушивал. Конечно, можно оправдаться: направлялся, мол, к аттали, а тут вы, почтенные... И кому вообще интересен молодой мардиб? Однако атт-Кадир, неким шестым чувством уяснив, что невольно становится свидетелем крайне важного разговора, нырнул в кусты жасмина и затаился, опасаясь, что его белый с серебром халат отлично просматривается сквозь зеленые ветви.

- Арранты полагают, - снова заговорил иноземец по имени Гермед, - будто волшебство здесь ни при чем. Гурцат - выдающийся полководец. Подобные люди рождаются раз в тысячелетие. Странности, сопровождающие его завоевательный поход, не более чем зловещие совпадения или проявления особых сил природы. Я не хочу тебя обидеть, уважаемый Энарек, благо считаю тебя своим другом, но осмелюсь заметить: проигравшие всегда ищут оправдания своему поражению, сколь невероятно оно бы ни звучало.

Саккаремец огорченно вздохнул, а Фарр наконец увидел сквозь листья, как на каменную дорожку из-за угла вышли двое. Первый был высок, очень широкоплеч, красив лицом и облачен в пурпурную мантию, под которой скрывался вызолоченный доспех, откованный в форме человеческого тела. Свисающие кожаные полосы с бляхами прикрывали ноги лишь до колен, а ниже были видны роскошные сандалии. Аррант. Безусловно, аррант.

Рядом же, шаркая по зеленовато-серому граниту остроносыми туфлями, шел худощавый и сутулый человек, с острой бородкой, окрашенной в яркую рыжину, в шафраново-желтом халате и невысоком тюрбане, на котором, однако, красовалось усеянное бриллиантами и крупными изумрудами серебряное перо - высший знак власти в Саккареме.

"Неужто шад? - в смятении подумал Фарр. - Нет, не может быть! Аррант называл этого человека Энареком и разговаривал с ним без должной почтительности. Видимо, просто один из приближенных Даманхура..."

- Гнев богов, проявившийся в Мельсине, - более чем спокойно продолжил человек в желтом, - не измышление. Дикий Гон, происшедший два дня назад, реальность. Невероятные способности хагана мергейтов превосходят возможности человека. Вспомни, друг мой, штурм Мельсины - города, который, прости за откровенность, не смогли бы взять даже прославленные легионы басилевса Тибериса. Очень много странного творится вокруг в последнее время...