Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии

Заключения Б.Е. Деген-Ковалевского и М.И. Артамонова были направлены на пересмотр всей периодизации культурно-исторического развития Кавказа в бронзовом веке. Против этого выступил А.А. Иессен в своем известном труде, посвященном хронологии «больших кубанских курганов» (Иессен А.А., 1950). Показав смешанный характер комплекса Третьего Разменного кургана, он, в частности, доказал ошибочность и полную несостоятельность выводов Б.Е. Деген-Ковалевского и М.И. Артамонова. Значение работы А.А. Иессена, однако, заключается не только и даже не столько в этом.

А.А. Иессен дал первую сводку памятников майкопской культуры, расчленив их на две подгруппы: раннюю — майкопскую, и позднюю — новосвободненскую. Он показал, что «большие кубанские курганы» и другие рассмотренные им памятники характеризуют ранний этап эпохи металла на Северном Кавказе и относятся ко второй половине III — началу II тысячелетия до н. э. Тем самым был положен конец продолжавшимся около 50 лет спорам о культурно-хронологическом месте «больших кубанских курганов». Бесспорно поэтому, что работа А.А. Иессена знаменует собой важный рубеж в истории изучения раннебронзового века Северного Кавказа.

В данном труде, кстати, А.А. Иессен отметил, что культуру, представленную «большими кубанскими курганами» и другими связанными с ними памятниками, можно было бы назвать раннекубанской культурой (Иессен А.А., 1950, с. 197). Однако это название, также как и понятие «культура „больших кубанских курганов“», не утвердилось за культурой раннебронзового века Северного Кавказа.

Развернувшиеся в послевоенные годы археологические работы привели к исследованию в различных областях Северного Кавказа многочисленных погребальных и, что принципиально важно, бытовых памятников эпохи ранней бронзы. В начале 50-х годов Е.И. Крупновым был поставлен вопрос о том, что эту культуру следует именовать майкопской (Крупнов Е.И., 1954, с. 45–70) и с тех пор она действительно стала так называться.

Говоря о полевых исследованиях послевоенных лет, следует, прежде всего, отметить работы Е.И. Крупнова. В 1947–1948 гг. им были раскопаны в Кабардино-Балкарии погребения майкопской культуры, позволившие сделать важные стратиграфические наблюдения и содержавшие ценные материалы (Крупнов Е.И., 1948б, с. 281–321; 1949в, с. 85–100; 1950а, с. 195).

Совершенно неожиданные результаты были получены в юго-восточных районах Северного Кавказа, в частности при раскопках Лугового поселения в Ингушетии, проведенных в 1952–1957 гг. (Крупнов Е.И., 1954; 1957). Они показали, что майкопская культура была распространена и в данной области Кавказа. Более того, это поселение оказалось уникальным памятником в том смысле, что органически сочетало в себе элементы как куро-аракской культуры, так и майкопской (Мунчаев Р.М., 1961). Стало очевидным, что на данной территории эти культуры раннебронзового века Кавказа пришли в активное взаимодействие и привели в результате к сложению такого синкретического комплекса, как Луговое поселение. Это и позволило поставить в широком аспекте проблему связей и взаимовлияний культур эпохи ранней бронзы Закавказья и Северного Кавказа (Крупнов Е.И., 1964б; Мунчаев Р.М., 1961; 1975).

В последующие годы экспедиция под руководством Е.И. Крупнова исследовала в Чечне и Ингушетии большую группу памятников эпохи ранней бронзы. Среди них погребения на Тереке (Крупнов Е.И., Мерперт Н.Я., 1963) и у сел. Бачи-Юрт (Марковин В.И., 1963), поселения I и II (нижние слои) у сел. Сержень-Юрт (Мунчаев Р.М., 1962; Мерперт Н.Я., 1962; Иерусалимская А.А., Козенкова В.И., Крупнов Е.И., 1963; Козенкова В.И., Крупнов Е.И., 1964; 1966; Мунчаев Р.М., 1975), Бамутский курганный могильник эпохи бронзы (Мунчаев Р.М., 1961а, б; 1962; 1968; 1986: и др.). Материалы отмеченных памятников вошли в научный оборот. Укажем, что уже изданы полностью материалы Лугового поселения (Мунчаев Р.М., 1961) и ранних слоев серженьюртовских поселений (Мунчаев Р.М., 1975) и все комплексы майкопской культуры Бамутского могильника (Мунчаев Р.М., 1975, с. 286–307). Кстати, в последующем близ с. Бамут и других пунктах Чечни и Ингушетии раскопан еще ряд майкопских погребений (Виноградов В.Б. и др., 1988, с. 114–116; Бурков С.Б., 1991, с. 61–63).

Исключительно важные данные для изучения майкопской культуры были получены начиная с 50-х годов и в других областях Северного Кавказа вплоть до Таманского полуострова. В результате была значительно обогащена и расширена источниковая база по исследованию раннебронзового века Предкавказья.