Эпоха Дугаров

– Старуха скоро подойдет, – притворно подбодрил Женевьеву юноша, наблюдая, как та вновь присела над кем-то из северян, продолжая перевязывать раны. Какой-то парень в потрёпанной кожаной броне принялся помогать ей. Весь взъерошенный, с жутко зашитой раной на шее, тот не был сыном Севера, как Морокеи предполагал сначала.

– Как тебя зовут, мальчик? – не глядя на помощника спросила старая гадалка.

– Хаку, – буркнул он.

– Твоя подруга, Хаку, забыла в моем шатре целый обоз целебных трав, – мужчина вскрикнул от боли, когда Миури принялась обрабатывать его рану странной жидкостью из стеклянного пузырька. – Но скорее всего не она занимается травничеством. Я права?

Парень с сомнением глянул на ведунью, но потом, видимо, отбросил все тягостные мысли, решаясь рассказать ей все. Только сейчас Морра понял, что речь шла о длинноухой Присцилле.

– Этим занимается другой эльф, – покачал головой парень. – Вы хотите, чтобы я отнес травы ему?

– Как в воду смотришь, дорогой, – улыбнулась карга. – Но лучше не уноси травы, а приведи самого эльфа ко мне. Уверена, ему не повредит несколько уроков алхимии.

Хаку хотел что-то сказать, но тут же закусил губу, услышав страшный, оглушающий рев, который могло издать лишь одно существо. На несколько секунд все закрыли рты и начали озираться по сторонам. Кто-то даже схватился за оружие и вышел из-под тента, устремив напряженные взгляды в оранжево-красное небо. Наконец наступила долгожданная тишина, но юный Ортакор не почувствовал облегчения – он знал, что на такой рык способен только кто-то могущественный и невероятно большой.

– Помилуйте нас Дугары, – женщина с забинтованной ногой, что делила соседнюю койку рядом с Женевьвевой, вдруг открыла голубые глаза. – Это же дракон Присциллы Де’Лин!

– Дракон? Присциллы? – пополз взволнованный шепот по толпе. – Где он?

Морокеи чуть нахмурился:

– У этой девчонки еще и дракон есть? – его вопрос остался без ответа.

Покинув умирающую Женевьеву, юноша направился к чужаку по имени Хаку, плутая между рядов раненых солдат, но не успел, так как все взоры вдруг обратились к безухому эльфу-полукровке, возникшему на пороге лазарета.

– У нас беда! – запыхаясь, воскликнул он. – Человеку нужна помощь!

– Кому? – с раздражением рявкнул молодой Ортакор.

– Демиану Амону!

* * *

К наступлению темноты Аэдан не вернулся, впрочем, как и все остальные из лагеря южан. Все ждали пробуждения Демиана, столпившись за спиной старой целительницы, ну а я же предпочла остаться до рассвета в нашем пустующем шатре. Расставила на ящиках свечи, завернулась в теплую звериную шкуру и присела возле опорного столба, продолжая рассматривать в тусклом свете позолоченную оправу амулета.

– Такая маленькая вещь, а доставляет так много проблем, – произнесла я вслух, изучая странный фиолетовый камень. – Сколько жизней ты заберешь еще?

Теперь мне казалось, что Лже-Тулий был далеко не первым счастливчиком, на время заполучивший амулет в свое пользование. Сколько людей умирало еще до того, как заполучить эту реликвию? И скольких не станет потом?

Из головы моей не выходил тот светлоглазый монах, назвавший себя вторым из семьи Амон. Да, он был плохим, его жизненные принципы и убеждения, возможно, были слишком критичны и чужды обычным людям, но я вдруг ощутила в нем родственную душу, которой прежде не встречала на своем пути. Он сказал, что Джованни использовал его так же, как и меня. Держал под контролем. Возможно ли это? «Мы боремся за одно дело», – говорил маг. Его речи, пропитанные ядом искушения, все же поразили мой разум. Вдруг он действительно мог помочь? Вдруг Аэдан напрасно предал его смерти? Я мало что знала про Салазара Амона, но он был единственным, кто тянулся ко мне, в то время как все отворачивались. Хоть и из-за собственной выгоды…

– Ты хотела видеть меня, эльфийка?

Я тут же вскочила на ноги, шкура съехала с плеч. Рядом никого не было, но голос раздался отчетливо и громко, будто говоривший стоял в паре шагов от меня.

– Я за тобой, – вкрадчиво пояснил нежданный гость.

Повернулась, и в ужасе закусила фалангу указательного пальца, пошатнувшись назад.

– Как?!

За столбом, расплывчатый и бледный, неосязаемый, полупрозрачный, стоял Салазар Амон в своем первоначальном облике послушника храма Дугаров. Лицо его перекосило от страданий. Он прижимал призрачные руки к вискам, крепко сомкнув веки. Горе, которое испытывал мужчина подсказывало мне, что причина душевных терзаний – не недавнее происшествие на краю обрыва, а что-то другое и более значительное.

– Ты же мертв! – выдохнула я.

– Почти мертв, – волчьи, голубые глаза призрака встретились с моими. – Но я все еще здесь. Благодаря тебе.

– Но как?! – слетел шепот ужаса с губ.