Эпоха единства Древней Руси. От Владимира Святого до Ярослава Мудрого

Сознавая очевидность того факта, что спасти трон может только вмешательство посторонней силы, Василий обратился за помощью к «архонту росов», прославившему свое имя рядом выдающихся побед. Больше искать защиты было просто не у кого: с болгарами у Византии шла война не на жизнь, а на смерть, печенеги же в данном случае были бесполезны с военной точки зрения, так как для того, чтобы разбить мятежников, предстояло форсировать проливы. Между тем союз с Владимиром хорошо смотрелся и с военной, и с политической стороны. Русский князь располагал сильным войском, пригодным как для сухопутных, так и для морских операций; кроме того, даже находясь в стане врагов Византии, он не был кровно заинтересован ни в гибели Василия, ни в ослаблении империи. Василий был уверен, что Владимир не откажет ему, и не ошибся.

Место и время русско-византийских переговоров в точности неизвестны. Некоторые обстоятельства отправки византийского посольства можно извлечь из одного сообщения армянского историка второй половины XI в. Степаноса Таронского^{61} (в исторической литературе он также часто фигурирует под своим прозвищем Асохик — Певец). Касаясь положения армянских провинций при Василии II, Степанос Таронский пишет, что в 435 г. по армянскому летоисчислению (25 марта 986 г. — 24 марта 987 г.) митрополит Севастии подверг гонению армянских священников в феме Армениак. В том же году император отправил его к болгарам для переговоров о мире. Болгарский царь желал получить в жены сестру василевса. Последний ответил притворным согласием, но, заручившись поддержкой митрополита севастийского, прибегнул к скандальному обману. Вместо багрянородной принцессы болгары получили другую женщину. Подлог был раскрыт, и разъяренные болгары в отместку сожгли митрополита как обманщика.

Крупные огрехи в изложении болгарских событий для Степаноса Таронского совсем не редкость. Поэтому проще всего было бы счесть его рассказ не заслуживающей внимания литературной поделкой, поскольку очевидно, что пикантный анекдот о подмене невесты понадобился армянскому писателю только для того, чтобы иметь благочестивое удовольствие возвести на костер севастийского митрополита — ненавистного гонителя его соотечественников и единоверцев. В исторической реальности ничего подобного не происходило. Однако в данном случае вымысел возник явно не на пустом месте. По свидетельству «Церковной истории» Никифора Каллиста (первая треть XIV в.), в царствование Василия II митрополит Севастии Феофилакт действительно оставил свою кафедру, причем, по всей видимости, до 991 г.[54] Таким образом, большой вес приобретает указанная Степаносом Таронским дата отъезда митрополита Севастии в Константинополь — 986/987 г. Но причину, по которой он оказался в столице, надо искать не в болгаро-византийских переговорах, никем, кроме Асохика, не подтвержденных, а в волнениях среди армянских религиозных общин восточных провинций Византии, терпевших постоянные притеснения от византийского священства. Тогда отъезд, или, точнее, бегство Феофилакта из Севастии следует датировать временем после февраля—марта 987 г., когда армянские провинции империи открыто встали сначала на сторону Варды Склира, а затем Варды Фоки. Недавнее преследование севастийским митрополитом армянских священников, видимо, не было забыто, и он почел за лучшее искать убежище при императорском дворе.

Оказавшийся не у дел иерарх был подходящей фигурой для исполнения дипломатических поручений. И потому Феофилакт вполне мог быть послан Василием II в Болгарию, но только не к болгарам. Сватовство болгарского царя к сестре императора выглядит сомнительно хотя бы ввиду того, что Роман был скопцом. Истинный искатель руки сестры Василия II и единственный иностранный государь, с которым император в 987 г. серьезно обсуждал этот вопрос, был князь Владимир. На этот счет существует множество достоверных показаний византийских и арабских историков. Например, Яхья пишет: «И взбунтовался открыто Варда Фока и провозгласил себя царем в среду, день праздника Креста, 14 сентября 987 года… и овладел страною греков до Дорилеи [Северная Фригия, в районе современного города Эскишехир] и до берега моря, и дошли войска его до Хрисополя. И стало опасным дело его, и был им озабочен царь Василий по причине силы его [Фоки] войск и победы его над ним. И истощились его богатства и побудила его нужда послать к царю русов, — а они его враги, — чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении. И согласился он на это. И заключили они между собой договор о свойстве, и женился царь русов на сестре царя Василия, после того, как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его страны, а они народ великий».

Вот, следовательно, в каких брачных переговорах только и мог участвовать севастийский митрополит. По-видимому, необходимо согласиться с А. Поппэ в том, что подлинную «историческую основу событий, рассказанных Асохиком, можно обнаружить в фактах русско-византийских отношений в этот период»^{62}.