Эпоха единства Древней Руси. От Владимира Святого до Ярослава Мудрого

Похоже на то, что переговоры византийских послов с Владимиром и в самом деле проходили на болгарской земле, а не в Киеве, как это обыкновенно считается. С точки зрения хронологии это предположение вполне приемлемо. Серия военных кампаний Владимира на западных и восточных границах Руси должна была завершиться не позднее осени 986 г. В том же году Самуил громит греков под Сердикой, что создает благоприятные условия для болгаро-русского союза, направленного против Византии. Летом 987 г. Владимир предпринимает поход в византийскую Болгарию и овладевает участком Нижнего Дуная. Одновременно с этим в Константинополе узнают о мятеже Варды Фоки. Логично думать, что Василий II, для которого в этой ситуации потеря времени была равнозначна гибели, тогда же и обратился за помощью к русскому князю, стоявшему с войском всего в нескольких днях пути от Царьграда. Судя по всему, возглавил императорское посольство митрополит Феофилакт, изгнанный в начале 987 г. мятежниками из Севастийской епархии. К назначению духовного лица главой дипломатической миссии между прочим предрасполагали сами условия русско-византийского соглашения. Они были необычны, но ведь и василевс находился далеко не в обычном положении.

Вопреки Яхье, из слов которого следует, что все было улажено за один присест, русско-византийский договор 987 г. был заключен в результате довольно напряженных переговоров. Суть возникших разногласий передает Абу Шуджа ар-Рудравари, писавший между 1075 и 1094 гг., чьи сведения восходят к утраченной хронике современника событий Хилала ас-Саби (970— 1056)^{63}. «Истощив свои силы, — говорит Абу Шуджа, — оба императора [Василий II и Константин VIII] послали за помощью к царю русов. На это он предложил им отдать ему в жены их сестру, но та отказалась по той причине, что жених разнится с нею верою; переговоры закончились тем, что царь русов принял христианство. Союз был заключен и принцесса отдана ему».

Древнерусское сказание о взятии Владимиром Корсуни, уже полностью забывшее реальные политические обстоятельства, при которых русский князь женился на греческой царевне, тем не менее также удержало тот важный момент, что Анна была настроена категорически против того, чтобы выходить за Владимира: «Она же не хотяше ити: «Яко в полон, — рече, — иду, луче бы ми здесь умрети». Ее не смягчило даже согласие Владимира принять крещение. Василий II с братом чуть ли не силой спровадили ее под венец: «И едва ю принудиша».

И еще один вопрос не мог остаться в тени на переговорах 987 г. в связи с крещением русского князя. Государственной идеологией Византийской империи была теократия в ее цезарепапистской форме. Империя мыслилась государственным сосудом и внешней оградой вселенского православия, а василевс — светским главой Церкви, защитником церковных догматов и народного благочестия. «По телесной своей субстанции император подобен всякому человеку, однако по занимаемому положению он, подобно Богу, повелевает всеми людьми, ибо нет на земле никого выше его», — сказано в популярном дидактическом трактате диакона Агапита (VI в.), рисующем василевса «повелителем всех людей». Поэтому народы, принимавшие христианство из рук греческого духовенства, автоматически зачислялись византийской дипломатией в разряд имперских подданных, на которых распространялось церковно-политическое покровительство василевса. Аристократизм и политический авторитет императорской власти были бесспорны. Крещеные «варварские» вожди, даже если они возглавляли вполне самостоятельные государственные образования, и думать не могли о том, чтобы встать на равной ноге с византийскими василевсами в международной табели о рангах. Поневоле они соглашались занять подчиненное положение по отношению к василевсу. Но естественно, чем более формальным являлся имперский протекторат, тем настойчивее духовные вассалы императора стремились подчеркнуть фактическую независимость своей власти.

Владимир хорошо знал об этих имперских претензиях греков и потому, наряду с брачным венцом, потребовал себе и венец царский — предмет вожделений русских князей со времен Игоря. Момент был подходящий. Браки иностранных государей с византийскими принцессами обыкновенно сопровождались дарованием жениху какого-нибудь высокого титула империи. Так, женитьба на внучке Романа I Лакапина принесла болгарскому правителю Петру Симеоновичу титул «василевс болгар». Норманнский принц Рожер Сицилийский, породнившийся с императором Иоанном II Комнином (1118—1143) через брак с его дочерью, получил титул «кесарь»[55]. Такой же почести удостоился венгерский князь Бела III — муж дочери императора Мануила I Комнина (1143—1180). Несомненно, что и Владимир как духовный сын и зять Василия II мог рассчитывать на царский титул, который свел бы признание вселенской власти василевса со стороны русского государя к пустым формальностям этикета.