Эпоха и Я. Хроники хулигана

Я тогда впервые увидел толстых тёть в блестящих стрингах; мне казалось, что в стриптиз-барах должны быть сплошь королевы красоты.

Я научился не хохотать, а по-доброму улыбаться, не стесняясь подкатившего к горлу комка.

Бурлеск наполнился чувствами, спасибо мне и Гари Барлоу.

До скорби по собственной жизни было далеко. Еще не нравилось кино, пропитанное феллиниевской неустроенностью. Нравилось нормальное.

Теперь редкое. (Это когда про нормальную любовь.)

Я тогда впервые получил минимальный, но тюремный срок, и в камере рассказывал про веселый шоу-бизнес.

К 90-м я отношусь с надлежащей почтительностью, потому что…

Потому что!

Полные нулевые

Вот уже и нулевые никому не угодили! Я вижу и слышу вокруг людей, бранящих 2000-е года на все корки, «Времена не выбирают, в них живут и умирают» – так, кажется?

В этом сомнительном поступке – ругать времена, которые выпали, есть малодушная глупость – это голые эмоции, не взвешенные на прагматических весах. Такое ощущение, что, кроме меня да актера Шона Пенна, все кругом ворчат, бурчат и брюзжат. Я вижу происхождение таких людей в культурной неукорененности: вроде бы нормальные психически, они болеют, если позволите, расстройством идейной системы. Все ждали открытий в культуре, меж тем никто не читал Льва Лосева. Сами породили интернет-юзеров, а теперь кивают на них как на главное зло, отказываясь понимать, что у них с юзерами работают одни и те же центры мозга.

В нулевые, считают все, Москва мутировала в азиатский город, раздавлена азиатами, как сигаретная пачка «Хаммером». Я же живу в другой Москве, моя Москва такая, как надо.

В нулевые (да и в 90-е, я их тоже люблю, а уж на них-то потоптались все!) я отдавал и получал в равной мере, хотя они приучили к спорадической, но острейшей самоненависти.

«Норд-Ост» переехал наши надежды на безопасность. Собчак переехала в Москву… Зато утвердился в ранге революционного и талантливо; желчного парня режиссер Гай Ричи, снявший шедевр с тем же названием и в те же нулевые допустивший матримониальную ошибку – женившись на Мадонне, женском варианте Диего Марадоны.

Я умудрился, наблюдая этот процесс окрест, не впасть в разложение даже от носителей дурацкого слова «хипстеры». Это ли не повод быть благодарным нулевым?

Малахов никак не женится [3] , а у меня родился Данька – седьмой! А это?!

Невозможно вынести то, что нас не любят. Например, Анфисе Чеховой, глядящей в пустой зал, это ведомо как мало кому. А я в нулевые научился с этим жить, вставать еще раньше и работать больше.

Я тогда писал лучшие в мире статьи в лучший в мире журнал «ОМ», знакомился с лучшими, великими и невеликими, людьми, взращивал детишек, по понедельникам умнел. Я тогда жил! И продолжаю, не заметив водораздела.

К начавшейся ругани в адрес нулевых

Нулевые были для меня уютными, забавными и бескомпромиссно этичными, ибо сказано ушедшим в вечную тень поэтом Вознесенским: «Человек – это не то, что сделало из него время, а что сделал из себя он сам».

Нулевые, если говорить об архетипах, это крах Брюса Уиллиса и триумф спасающего людей мизантропа доктора Хауса.

Если учесть все качества, что наши люди ищут во времени, в которое им выпало жить, шансы устроить счастливую жизнь изначально невелики.

Потому что все жалуются на зеркало, а я смеюсь. Над собой в зеркале.

Все косятся друг на друга, а я смотрю в глаза, потому что в нулевые я положил за правило раз в год перечитывать «Евгения Онегина», пить только с приятными людьми, полюбил частые дожди и перестал смеяться над пророками, потому что людям нужна вера.

Да хоть в Боно и группу U2, что заехали к нам в исходе нулевых.

В нулевые мои старшие, устав от своей и чужой болтовни, взялись за Бродского, и это моя маленькая, но важная победа.

В нулевые я понял четыре абзаца из Борхеса, который, когда его читаешь, разливается горячей волной, учащая дыхание.

В нулевые я еще раз убедился, похоронив троих друзей, что уходить в мир якобы безобидной психоделики – значит приговорить себя к могильным червям.

Кто в нулевые выбирал между равнодушием и превосходством, закончил поражением.

Я же отдался любопытству и, как мне кажется, победил. Потому что не грубил нулевым, но учился у них.

Исходил из: «сбудется, простится, улыбнется». А это, как ни крути, вневременная установка.

Владимир Шахрин, группа «Чайф», вечный романтик, заявил, что нулевые обманули его ожидания. Они были завышенными: он провел в разговоре со мной аналогию с XX веком; тогда все обратились в зрение и в слух, а теперь эпоха ограниченных интернет-юзеров, с их монстрообразными излияниями и ничем не подкрепленными амбициями.

На что я ему ответил, что я свой гобелен плету из приятных эмоций.

Поэтому мне попадаются хорошие люди, книги, диски.

Приятные, эмоциональные нулевые, спасибо.

Нулевые