Эпоха и Я. Хроники хулигана

Из тех артистов, которые до сих пор живы, в книге был очень сложный текст про Аллу. Она его уже прочла и передала мне через Филиппа Киркорова, что этот материал – лучший, который о ней был написан. Хотя текст далеко не благостный и не комплиментарный. В нем писано, что «поздняя Пугачева» – это совершеннейший кошмар, потому что короля, как известно, играет свита… А свита у нее, мягко говоря, ужасная. Знаете, я дружу со старшим братом Максима Галкина – Дмитрием. Он бизнесмен и удивительнейший парень. И я пообещал Диме, что перестану ерничать по поводу его брата, потому что Максим очень болезненно переживает критику. Я дал слово, но в этом тексте я просто не смог сдержаться, потому что невозможно не считать песню «Кафешка» позорящей величайшую артистку страны. Ее последние песни немыслимо низкого качества, за исключением «Приглашение на закат».

Публичные деяния Галкина и Пугачевой в виде ведения концертов – это кошмар. Я ушел из конферанса, понимая, что уступаю молодым: я стал не таким молниеносным, не таким находчивым в общении с залом. Но я оставил жанр в рассвете лет, не ради того, чтобы видеть это надругательство над ним – невыносимо бездарный конферанс Галкина и Пугачевой в Юрмале. Я так вел концерты в первый год своей карьеры.

Сочетание Галкина и телевизионных программ вызывает у меня рвотные судороги. За день он получает больше денег, чем все жители Бишкека вместе взятые, поэтому Максим должен быть сочетанием Ларри Кинга и Эроса Рамазотти. Но то, что я вижу в его исполнении, это больше похоже на выпендривания Отарика в шестом классе средней школы. Мне интересно понять: ему самому нравится то, что он делает? Если да, то нам всем п*здец.

Иногда на страницах «Комсомольской правды» я читаю интервью с некоторыми телеведущими. «Знаменитые» ведущие высказывают куцым языком какие-то мыслишки о жизни, из которых вытекает, что, бл*ть, придумали телевидение. Эти люди… с рожей, не входящей в дверь, и с жопой больше, чем багажник у Хаммера, искренне верят в то, что они обаятельные и привлекательные.

...

В свое время я отказался от ТВ-деятельности, потому что мне казалось, что я неинтересный. Меня поразила в маленькое грузинское сердце какая-то жесточайшая рефлексия. Сейчас на ТВ нет ни одного интересного ведущего, каким, например, был Парфенов. Когда он что-то рассказывал, мне хотелось, чтобы это не прекращалось. Сейчас приказывают любить Познера, но это невозможно. Его интервью с бесконечными «как бы», «как бы», «как бы» – так и хочется ворваться в студию с пистолетом. Но Познера все-таки нельзя ругать, потому что он старейшина, а их надо уважать.

Вы будете очень смеяться, когда прочтете в книге письмо Константину Эрнсту. Я написал ему, что теперь, когда у меня нет никаких иллюзий по поводу того, появлюсь я на Первом канале или нет, со мной произошла какая-то удивительная трансформация.

Годы, когда я готов был лебезить перед вами, чистить ботинки, делать минет, прошли. Теперь если вы меня позовете, то я приду. Если нет, то никакой обиды или злости у меня не будет.

Но как вы сами смотрите на происходящее на Первом? Уважаемый, ну у нас же с вами есть какой-то минимальный вкус! Когда вы нанимаете на работу этих Сябитовых-Хуитовых-Чмыритовых, вы же должны понимать, что это п*здец, что это ваганьковские сторожа на выезде?!

Волею судеб меня записали в скандалисты. Пусть так. Надо же кому-то прийти и сказать: ну какой на *уй Гришковец писатель? Ну не издевайтесь над моим интеллектом! Ну какой из Пелевина хороший писатель? Вы умом повредились, что ли? Единственный живой и сущий писатель – это Сергей Гандлевский, который в России оказался недооцененным. Скажите, что делать с этой страной, в которой остался жив один великий писатель и ему не жмут руку?

Я понимаю, что сейчас востребован такой «мармеладный» типаж ведущих, к коим относится Максим Галкин и Дима Шепелев («Достояние республики»). Я понимаю, что полуванильные парни должны, с одной стороны, передавать привет гомосексуальному населению страны, а с другой стороны, быть в доску «своими» – такими обаятельными, низкорослыми, субтильными, эфемерными парнями из соседнего подъезда. Но тогда я не понимаю, зачем вы стонете, что нет российских Клуни и Питтов? Откуда появится грубый Хавьер Бардем, если за образец выдаются мармеладные юноши?

В программе «Отар против» я научился себя сдерживать. И дело даже не в артистах – пошли бы они на *уй двадцать раз, просто сыграло сочувствие к нервным системам их младших братьев, сестер, мам и пап.