Эпоха и Я. Хроники хулигана

Эта книга будет менее иронична, ибо ирония исчерпаема. Очевидно же, что я эссеист (с восхищением и укоризной мне это втолковывали после первой книги Александр Куприянов, глава радио «Комсомольная правда», и Игорь Кот, главред «Советского спорта»… с укоризной, имея в виду, что Божией милостью эссеист тратит себя на семечки); очевидно также, что я не умею держать большую форму, зато у меня жадный до нюансиков глаз и редкое чувство слога (когда не ленюсь), культура письма и страсть к душераздирающим финалам.

Настоящую книгу я затеял, потрясенный, без кокетства, реакцией на дебютную. И на сей раз будет необычный жанр, суть которого определить даже для меня проблема, чего уж говорить о читателях Полины Дашковой или о продюсере Евгении Фридлянде.

Я хочу, чтобы… Я хочу, чтоб эта песня, эта песня не кончалась, и, ее услышав, Ты спросила: «Не мое ли имя прозвучало?» Чтобы вы и эту песню Антонова вспомнили. Чтобы вы меня возвели в герои нового бурлеска, который такой бурлеск, когда он может даже с вульгарным шоу-бизнесом сделать то, что Цирк дю Солей делает с обычным цирком, – наполнит его чувствами. Их, чувств, должно быть половодье, чтоб некоторые страницы были прочитаны фелаиниевской неустроенностью, где главное – виньетки, наполняющие воздух одновременно предвкушением и смутным беспокойством.

У меня есть сладкая сердцевина – счастливое детство, я туда время от времени ныряю – из соображений гигиены. Моя сила оттуда, и то, что я, был период, сладострастно разлагался в декадентском угаре, когда разуверился в себе, говорит только о том, что я совершил глупость, вспоминая которую, я обливаюсь потом стыда.

После первой книги меня похвалили за зрение, за спорадический вкус, но ругали за излишнее стремление к вычурности.

Но это не стремление, это – Я!

Я раб этого стиля; только такой стиль поможет мне выстроить события своей жизни, нахально утверждаю, наисодержательной, – а события бывают только наисущественные (посему и жизнь отличает содержательность, – выстроить их по: ЛЮДЯМ, СТИХАМ, КИНО, ПЕСНЯМ. Которые оказали и продолжают оказывать на меня влияние.

Но ЛЮДИ прежде всего.

Не я ли сказал, а вы присвоили, что в мире всегда найдутся люди, которые будут любить вас, и люди, которые захотят сделать вам больно. Часто это одни и те же люди.

Я есть герой масскульта, но для героя много думающий, для масскульта избыточный, умный. Не я ли сказал, а вы присвоили, что масскульт затягивает в свою воронку каждого, будь ты хоть Владислав Сурков или евойный друг, певец инфернальности Вадим Самойлов, одержимый собою Евтушенко или экс-бунтарь Бегбедер.

Эта книга должна, сверх всего, смыть, развеять тоску, быть местами благоглупой, культивировать (а не совеститься) ностальгию, научить все время двигаться, спорадически отвлекаясь на мысли о шагреневой коже души, которая всегда была облучена энергией.

У меня бывает: надо мной будто разверзаются небеса и какой-то луч как вдарит!

Как это описать?

Я не Вознесенский и не Бэлла Ахатовна, светлая гениям память, хотя, как и они, убежден: «Все в жизни лишь средство для ярко-певучих стихов».

Книги пишутся для девиц. Я был зело удивлен, когда меня стали разубеждать, что лишено смысла, бо я записной дамский угодник, по временам перехватывающий через край.

И для МАМЫ и ПАПЫ.

…Ну вот, не пролог, а черт знает что такое.

Айда со мной, маньяки.

Я уж постараюсь, чтоб минуты, когда вы будете читать, проходили на цыпочках, приложив палец к губам.

...

Ваш Гениальный Губошлеп

Довесок к прологу

…Это еще не все.

Я что, напрасно выучил слова «жовиальный» и «витальный»? Не спотыкаюсь об слово «субстрат» в книге о Бродском? Видел въяве Катрин Отаровну Денев? Обрушил на «АСТ, Астрель» мощные конклюдентные действия? Научился составлять конкорданс по книгам Гандлевского?!

Это дополнение к Прологу, вызванное неприятным ощущением, что в экспозиции мало самолюбования.

Меж тем книга «Я» – превосходна! Изменила мою жизнь, а текст этот я писал для главной своей колонки – на КР.RU! – и текст тоже превосходный, после текста такого не приобрести книгу «Я» мог только имбецил.

Но теперь я знаю, что ее раскупили даже… Я хотел сказать, даже мои супостаты.

Ею наслаждались и сотрудники «Европы +», и медийный магнат Сунгоркин («Комсомольская правда»), и люди без малого святые (Эрнст), и люди поврежденного ума (Роман Марченков, он же Калужский).

Да, я знаю, скромность – немалая часть доблести, но не здесь и не сейчас. У меня многолюбивое сердце, но ведь и оно должно чем-то питаться.

Такое количество любви я получил после книги «Я»: как мне ей соответствовать?! Такое количество любви мне, рефлексирующему до трясучки, не показано, бо я начинаю анализировать слова, внешний вид и состояние здоровья, и этот анализ меня расстраивает.

Спасает и дает мне силу только осознание того, что, раскупив мою книгу, вы признали меня главным культуртрегером года, ну, главным от культур-мультур.