Эпоха Красной Звезды

Баня, водка, гармонь и лосось.

Из репетиционной, пошивочной и других комнат начали выглядывать удивленные сотрудники. Ах, да я же спел Любэ только чете Щелоковых-Чурбановых. В качестве шутейной, застольной песни. Не пора ли песню двинуть в массы?

Гор был счастлив. Гор был доволен. Начал меня многословно поздравлять с очередным триумфом. А заодно напоминать через слово о гастролях. Список городов, которые готовы принять Красные Звезды, пополнился еще десятью столицами штатов. Всего двадцать четыре заявки.

— Готов организовать тур хоть завтра. Любые деньги, любые условия. В райдер можете вписать хоть свежие устрицы каждое утро, хоть фуагра с малиновым соусом.

— И шампанское Кристалл — я смеюсь, попутно размышляя.

Это уже получался не тур, а натуральный чес по городам и весям Америки. Все это надо было обдумать и согласовать «наверху». К такому чесу нужно тщательно готовиться. Обычно в такой тур едет целый караван машин — автобусы для музыкантов и персонала, трейлеры с оборудованием… И это, разумеется, большая политика.

— А как движется подготовка к Японии? — я решаю взять паузу

— Токио и Киото согласованы. По два концерта — бодро отвечает Гор — Мои люди уже на месте, готовят площадки, подписывают договоры… Хорошо бы господина Клаймича к ним присоединить. Он мне показался очень деловым человеком.

— Так и есть — соглашаюсь я — Переговорю с Григорием Давыдовичем

— Виктор, вот еще какой вопрос хотел обсудить. Мне звонил конгрессмен Магнус.

Ого! Вот это поворот.

— Уорен просит разрешение использовать Don`t worry, be happy в своей избирательной кампании.

— Э… — я впадаю в легкий ступор — В каком так сказать качестве?

— Дело в том, что наш президент Картер недавно не очень удачно пошутил насчет резкого роста цен на бензин. Мол, не волнуйтесь. А журналисты тут же пошутили в ответ — Будьте счастливы. Уорен хочет сделать клип с кадрами выступающего Картера, ценами на бензоколонках и закадровой музыкой из песни. И дальше крутить его каждый день по телевидению. Разумеется, после того как утихнет эта шумиха с авиакатастрофой

— Да, разумеется — я задумался

А что… Это может сработать. Бензиновый кризис набирает обороты, усиливается кризис вокруг захвата заложников в иранском посольстве. А Магнус на всем этом зарабатывает у избирателей очки.

— Хорошо, я не возражаю. Пусть использует нашу песню. За деньги

— Конечно! — голос Гора полон энтузиазма — Подпишем официальный контракт

Попутно я размышляю над тем, нужно ли мне согласовывать эту акцию с ПГУ и Веверсом. Прихожу к мысли, что нужно. Разговор все-равно пишется, так что в Ясенево узнают. А значит, мне надо сообщить Иманту Яновичу обо всем первым. А тот уже доведет до Пельше.

Дальше работа входит в привычное русло. Совещания с сотрудниками, репетиции, улаживание мелких бытовых конфликтов. Роза Афанасьевна опять поцапалась со Львовой, Татьяна Геннадиевна на распевке поругалась с Альдоной. Самая большая головная боль — Вера. Девушка смотрит на меня грустными глазами и молчит. «Страдания юной Жизели». Часть вторая. Сначала были скандалы, теперь вот это. Даже не знаю, что лучше. Тем более настроение Веры сказывается и на работе. Поет она так себе, входит в нужный ритм только после многочисленных окриков мамы. Атмосфера в коллективе совсем не рабочая. Лишь Лада радует меня своим неиссякаемым задором и смехом.

После репетиций в кабинет заходит Клаймич.

— Виктор, разговор есть.

Ну, раз разговор… По громкой связи прошу Полину Матвеевну сварить нам кофе, а пока достаю коньяк и наливаю директору рюмку. Григорий Давыдович довольно щурится:

— Вчера говорил с одним старым знакомым, узнал печальную новость. На прошлой неделе трагически погиб Володя Ивасюк.

Клаймич многозначительно замолкает, но мне это имя ничего не говорит. Пожимаю плечами.

— Витя, это главный автор песен Сони Ротару. Так что жди теперь в гости Евдокименко.

— А это кто?

Мой директор иронично закатывает глаза к небу. Но поскольку входит Полина Матвеевна с кофе, при ней он блюдет субординацию и не спешит обвинить меня в дремучести и незнании главных персонажей нашего советского шоу бизнеса.

— Толя Евдокименко — это директор, а по совместительству и муж Сони. У них в последнее время и так-то с репертуаром неважно, ярких новых песен у Сони давно не было. Кроме дуэта с Карелом Готтом даже вспомнить нечего. Теперь и вовсе плохо будет. А учитывая ваши напряженные отношения с Пугачевой, Толя обязательно к нам обратится, он ее сам терпеть не может.

— А что он вообще за человек?

— Мужик хваткий, но жадноват.

Я начинаю в голове прикидывать перспективы нашего сотрудничества. «Лаванда», «Меланхолия» и «Луна, луна» — это как минимум. А там и еще чего-нибудь — «Хуторянка» та же, или «Белые лебеди». Да и из пугачевского репертуара можно щедрой рукой каких-нибудь хитов Соне отсыпать, для такой дюже гарной дивчины ничего не жалко. А что у нее муж-директор жмот, так мы и не с такими справлялись. Поднимаю глаза на Клаймича, который ждет моего решения: