Эпоха мертвых. Москва

То, что ломилось в дверь, затихло на какой-то момент, когда Леха заколотил самодельной киянкой по забиваемому клину, насторожилось, видать. Но затем снова послышалась возня, полотно двери даже чуть отогнулось после того, как это нечто навалилось на нее, а затем на тонкий белый пластик филенки посыпались равномерные удары, словно кто-то, стоящий с той стороны, колотил по ней руками поочередно, но в каждом кулаке при этом было зажато по пудовой гире. Сыпалась штукатурка, треснул дверной замок, потом вдруг его рукоятка вывалилась с нашей стороны, глухо стукнув о ковровое покрытие пола.

– Может, через дверь пальнуть? – растерянно спросила Вика, обернувшись и приподнимая ружье.

– Не вздумай! – перепугался я. – Пластик сломается и оно сюда вылезет! Жди!

В ударах по двери случилась пауза, а затем на филенку снова обрушился удар, такой, что у меня ладони высушило, а по самой филенке прошла вертикальная трещина.

– Большой, ты еще долго? – перепуганно заорал Леха.

– Почти закончил!

Из серверной послышался удар, явно от падения системного блока на пол, сопровождаемый густой матерщиной нашего технического специалиста. А дверь снова сотрясло, с хрустом сломался замок. Полотно немного подалось вперед, упираясь теперь только в клинья, которые поползли по ковролину, собирая его в морщины.

– Ай-ай-ай! – перепугался Леха и начал заколачивать под дверь еще один клин.

– Большой! Скоро? – не выдержав, заорал уже я сам.

– Все! – как отпускающий грехи глас с небес донеслось желанное слово из серверной, и в дверях появилась неясная фигура с исходящим от нее лучом фонаря, судорожно метавшимся по стенам, – это Большой что-то запихивал к себе в рюкзак.

– Леха, еще клинышек – и валим.

– Ага, – кивнул Леха, запихивая под дверь очередную деревяшку.

Двойной выстрел, раздавшийся у нас за спиной, напугал больше, чем удары но двери. Обернувшись, я увидел тело, валяющееся в какой-то нелепой позе на лестничной площадке, и мертвяка, споткнувшегося об него и упавшего на четвереньки. Снова вперегонки загрохотали дробовики, словно молотками выбивая остатки способности слышать из барабанных перепонок. Я видел, как картечь выбивала клочья не пойми чего из зомби, который как-то вдруг осел, сунувшись мордой в пол, и замер, а из-под его головы вытекала слизистая лужа, блестящая в свете фонарей.

– Пошли! – крикнул Леха, вскакивая. – Хватай мешки!

Тварь за дверью словно поняла его фразу, и многострадальный прямоугольный кусок пластика, бывший нашей единственной защитой, содрогнулся так, что уже из него самого осколки полетели, а филенка одним краем вышла из рамы.

Следующая дверь открывалась наружу, но забить под нее клин возможным не представлялось – она плотно, как и подобает железной двери, входила в раму. И не запрешь без ключей, разве что захлопнуть можно, но тогда она и откроется поворотом ручки.

Пока мы с матерщиной и шипением пытались поудобней пристроить ставшие тяжелыми рюкзаки на спине, на площадке пролетом выше показался еще один зомби – быстрый, резкий, одетый в одни грязные и пропитанные кровью джинсы мужик с искусанными руками и мордой, то ли объеденной, то ли покрытой до самых глаз коркой запекшейся крови – отсюда даже не разобрать было. На площадку он соскочил одним прыжком, но там остановился, затормозившись руками о стенку, разворачиваясь, и в этот момент по нему ударили из всех стволов, почти начисто обезглавив, а его гнилые мозги разлетелись по всей белой стене за ним черным пятном, превращающимся в бурое и мерзкое, когда на него падал свет фонарей.

– Прорвало где-то! – крикнул Леха. – Валить отсюда надо!

– Где, где, они тут небось и были, прямо в здании! – крикнул я, рванув по ступенькам.

За захлопнутой железной дверью загрохотало, похоже, что ее пластиковый аналог не выдержал нагрузки и окончательно разрушился, выпустив ломившуюся в него тварь дальше. А затем уже на железную обрушился тяжкий удар, такой, что она загудела, а мы припустили по лестнице еще быстрее.

Дальше все было очень суетливо – мы бежали по лестнице вверх, соблюдая самое минимальное подобие порядка. На первом этаже дверь, прихваченная шнуром, раскачивалась, а в щель между створками проталкивались чьи-то грязные пальцы, много пальцев, от самого низа и до самого верха, и было похоже, что мой хлипкий импровизированный замок долго не проживет.

Выше, еще этаж. Снова зомби пролетом выше, машет рукой, и что-то тяжелое, глухо стукнувшись, отлетает от моего шлема, а я теряю равновесие и чуть не падаю с лестницы, спасибо, что Большой удержал. На холодное оружие перешли, твари!

Снова заполошная пальба из дробовиков, визгливый рикошет картечин от железных балясин, вспышки, суета, круги в глазах и почти полная уже глухота, полный отказ мучительно болящих ушей воспринимать звуки, которые идут теперь прямо через очаг жгучей боли – в мозг.