Эпоха мертвых. Москва

На мой крик среагировали, по-прежнему безликий Копыто остановил бронетранспортер в ту же секунду.

На мосту топтались на месте, глядя на нас, четверо мертвяков. А ниже, почти на уровне их колен, быстро и плавно двигалось нечто непонятное и понятное одновременно, потому что так же плавно и гибко двигался мертвый Витька-алкаш, сожравший свою жену. И так же двигались те морфы, что встречались нам до этого в наших похождениях. И одновременно с этим… В общем, то, что кралось по мосту, явно намереваясь спрыгнуть сверху, не было в прошлом человеком. Я даже не понял, чем это могло быть раньше.

Тварь остановилась, глядя на нас. Затем легким прыжком вскочила на узкие перила и на них застыла, не шелохнувшись, превратившись в изваяние. Невероятное равновесие, так и кошка не сумела бы. Что бы это могло быть?

– Товарищ майор, вы пасите эту заразу, а я поснимаю… – проговорил я, на ощупь отыскивая болтающуюся на груди камеру и включая ее.

– Снимай, снимай… – протянул майор, прицеливаясь. – Это полезно, потом все посмотрят… Бугаев, держишь?

– Конечно, – ответил капитан с «Печенегом».

– Давай, по моему выстрелу, – скомандовал Соловьев. Чувствуя, как у меня дрожат руки, и преодолевая желание отбросить к чертовой матери камеру, а взамен схватить автомат, я навел видоискатель на морфа, вдавил клавишу «зума», приближая изображение к себе.

– Снимаешь? – спросил Соловьев.

– Так точно… – пробормотал я.

Морф охотился на нас. Это было несомненно, потому что его глаза смотрели прямо мне в объектив, а измазанные запекшейся кровью длинные клыки были оскалены. На что это было похоже? На смесь обезьяны, уродливой собаки и оборотня из фильма ужасов, да еще с кошачьей гибкостью и грацией. Морда с какими-то странно вытянутыми в стороны ушами, которые постоянно шевелились, гибко изогнувшееся длинное туловище. Мускулистые конечности с обратными суставами, заканчивающиеся настоящими пальцами с мощными когтями. И хвост, тонкий, длинный как кнут и по-крысиному лишенный шерсти. На конце хвоста что-то вроде недлинных шипов.

К нашему счастью, тварь пока не решалась нападать. Не от страха – она явно рассчитывала на то, что мы подъедем к мосту, собиралась свалиться на нас сверху. А мы нарушили ее планы, остановились. Что это значило? А значило это то, что моя теория находила очередное подтверждение – зомби и морфы начинали соображать, тварь явно охотилась. Именно «охотилась», а не «нападала», что предполагает куда более сложно организованное поведение. Кто же это был раньше? Собака? Шерсть, еще оставшаяся на ней, цветом напоминала немецкую овчарку. Но овчарка должна быть раза в четыре меньше, на мой взгляд, морф, сидящий на перилах, размерами и льву не уступал.

Точку в этом немом противостоянии поставили выстрелы из автомата. Соловьеву надоело разглядывать монстра, и он без промаха всадил очередь из трех пуль прямо в лоб существа. Голова оборотня дернулась, брызнула чем-то темным, и тяжелая туша, мгновенно потеряв равновесие, с глухим стуком упала на асфальт. Вот так. Бац – и всех делов.

Но, как оказалось, не всех делов. Обязанная быть мертвой, тварь вдруг изогнулась, перекатилась, вновь встав на четыре конечности, молниеносным рывком метнулась в сторону, налетела на вторую автоматную очередь и струю пуль из «Печенега», снова рванула вперед, одновременно смещаясь вбок, чтобы уйти из-под огня. Я, чувствуя всю мощь того броска, и понимая, что сам схватиться за оружие уже не успеваю, лишь до боли в пальцах сжал видеокамеру, не теряя существо из вида и приноравливаясь быстро провалиться в люк. Но в этот момент морф споткнулся сразу на обе передние конечности, перекувырнулся через голову, прокатился пару оборотов боком и замер.

– Песец, кажись… – выдохнул капитан Бугаев.

Я выпустил камеру, которая закачалась на ремне, судорожно схватил автомат и вскинул его к плечу, наведя на мертвую тварь. Соловьев тоже продолжал целиться.

– Я ему три пули в череп всадил, – пробормотал он. – Почему оно не сдохло?

– Мозги без надобности? – спросил Бугаев.

– Может, мозги передвинулись? – предположил я. – Вон у него какой горб на шее сзади, а башка совсем плоская.

– Все возможно, – философски ответил Соловьев и скомандовал: – Давай все на броню! Подмога нужна.

Мы с капитаном подвинулись, и нас снова стало наверху пятеро. Все держали на прицеле на этот раз явно мертвую тушу, из которой на асфальт понемногу вытекала какая-то темно-коричневая жидкость, уже совершенно непохожая на кровь.

– Короче, «Сосна»! – вызвал Соловьев по рации. – Давай сюда третий номер, есть что погрузить! Сразу за «Рамстором» налево, под мост, дальше нас видно.

– Принял, – ответила рация. – Направился к вам.

Я с недоумением посмотрел на Соловьева, спросил:

– Этого морфа с собой прихватим, что ли?

– Именно, – кивнул командир. – У нас полиэтилен в грузовике, упакуем в лучшем виде.

– И резиновые перчатки тоже имеются? – поинтересовался я.

– Тоже имеются, – подтвердил Соловьев. – И ты сейчас в этом убедишься лично, потому что будешь эту дрянь грузить.