Эпоха мёртвых. Прорыв

– Есть, вон она, – Домбровский оказал на маленькую решетку в углу. – Только не уверен, что она уже работает.

Достав сигарету из мятой пачки, он еще по студенческой привычке размял ее, затем щелкнул одноразовой зажигалкой.

– Сань, нас тут никто не слушает?

– Нет, – покачал головой Бурко. – Я хотел поговорить именно наедине.

– А там, в Центре, поговорить не получалось?

– Здесь свидетели. На случай, если ты начнешь отпираться. Поэтому сюда и приехали.

Домбровский глубоко, так что щеки запали, затянулся, кивнул, выдохнул облако дыма, разогнав его рукой, сказал:

– Хорошо, не начну. Я выпустил вирус. Совершенно сознательно, находясь в здравом уме и твердой памяти, ни секунды не сомневаясь в том, для чего я это делаю. А главное – для кого.

– В смысле? – чуть нахмурился Бурко.

– В смысле, в смысле… – передразнил его Домбровский. – Будто сам не понимаешь, что это было сделано для тебя.

– Для меня? – удивился тот. – А ты уверен, что я Всемирный Песец заказывал? А? Точно уверен?

Домбровский нервно, как-то истерично хохотнул, затем ответил:

– А что, нет? Да ты всей своей жизнью за последние годы просто кричал об этом! Когда ты начал свою армию собирать, этот самый Центр строить? Когда узнал, чего достигли американцы с «шестеркой»? Так? Скажи, что нет! А как ты злился, когда узнал, что они уничтожили все образцы, и как ты радовался, когда выяснил, что Биллитон сохранил всю документацию! Скажи, что это не так!

Бурко покачал головой, вздохнул, ответил спокойно:

– Коля, ты сошел с ума. В Думе был уже законопроект о разрешении таких армий. В Ираке уже несколько наших частных компаний работает, это отличный бизнес. А вирус – оружие. И лекарство – как ты его повернешь и как модифицируешь. Ты же присутствовал при том разговоре с Биллитоном, ты все помнишь.

– Но вместе с тем ты сначала открыл работы по военному проекту, – чуть ернически ответил Домбровский. – А Биллитон по твоему поручению их направлял в нужную сторону, чтобы Дегтярев с пути не сбился. Как объяснишь?

– Что государству важнее, лекарство или оружие? – ответил вопросом Бурко. – И за что больше заплатят? Ты заговариваешься. Или изображаешь дурака.

– Саш, ты можешь отбрехаться от меня по каждому отдельному вопросу, – шагнул в его сторону Домбровский. – Если я начну рассматривать каждый из них в отдельности. Но я так не делаю, если ты помнишь, то я по специальности именно системный аналитик. Сис-тем-ный! Вкурил? Я рассматриваю все в комплексе. И как один из лучших системных аналитиков в этой стране я вижу – ты ждал возможности выпустить вирус. Ты этого хотел. Ты об этом мечтал. Все твои игры в солдатиков, все твое любовное обустройство убежищ – это все были твои мечты. Ты получил оружие Апокалипсиса, но продолжал играть им в детский пейнтбол, тратя миллиарды! Дрочил на него просто, без всякого смысла.

Бурко слушал молча, не дрогнув лицом, лишь сжал зубы так, что желваки вылезли. Домбровский же между тем входил в раж:

– Когда ты всем этим занялся, я чуть ли не боготворил тебя. Я видел рядом с собой человека, который взял мир за глотку и скоро сожмет ее железной рукой. Бог! С божественной властью! А ты все играл и врал самому себе, придумывал какой-то нелепый бизнес, а я же тебя знаю с рождения практически! Я тебя насквозь вижу! И я умею анализировать. Да ты каждый день, отходя ко сну, только и мечтал об этом, что пусть не ты, но кто-то другой возьмет на себя… не грех, нет! Не грех! Нет греха в том, чтобы снести с лица планеты этот мерзкий и гнилой мир! Не грех! Ответственность кто-то на себя возьмет!

– И ты?

– И я взял ответственность! Я! Взял! Я! Твой единственный настоящий друг! Ради тебя взял! Чтобы ты получил то, о чем мечтаешь!

Глаза Домбровского вылезли из орбит, став чуть ли не больше толстых стекол очков, волосы растрепались, тощие мосластые ладони он сжал в кулаки, прижав их к груди.

Бурко, только что даже испугавшийся того темного и радостного, что метнулось в его душе из самых глубин к выходу, вдруг успокоился, вытер лицо носовым платком, сказал:

– Слюни, Коля. Брызгаешься.

– Что? – не понял тот, сбитый с мысли в середине своей истерической речи.

– Слюни. Плюешься. – Бурко убрал платок в карман. – Коля, тебе кажется, что ты можешь меня просчитывать. И тебе кажется, что ты умнее меня. Если бы ты был умнее, ты бы мне платил, а не я тебе. Поэтому я тебе скажу: ты ошибаешься. Доказывать не буду, прими на веру. Не примешь – твои проблемы, мне все равно. Пока твоя жизнь находится у меня под ногтем, а не наоборот.

– Саша, ты так не можешь… – снова заметно испугался Домбровский. – Ты не можешь так со мной говорить, мы с тобой…

– Заткнулся, быстро! – шагнул к нему Бурко, опуская руку на кобуру. – Заткнулся, если не хочешь, чтобы я тебя пристрелил сам и прямо сейчас!

– Уйди, псих! – шарахнулся в сторону Домбровский, столкнувшись с Бурко взглядом.

– Я уйду, – усмехнулся тот, останавливаясь. – До вечера примерно. На вагонном заводе запускают литейку, и я обещал там присутствовать, поздравить людей. Потом я вернусь к тебе, и мы с тобой продолжим беседу…