Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме

ЛИВИЙСКАЯ «ОДИССЕЯ» ОБАМЫ

В марте 2011 года западные страны решили вмешаться в ливийскую гражданскую войну, и многие политологи стали обвинять их в том, что они наступает на старые грабли. Ведь Ливия Каддафи во многом напоминала саддамовский Ирак: крупная нефтяная держава во главе с харизматичным лидером, которому удалось установить светский режим и приструнить местных исламистов. Казалось бы, в США и Европе такого правителя должны носить на руках, однако вместо этого его обвиняли во всевозможных злодеяниях и вводили экономические санкции против его страны. «До боли знакомый сценарий, – отмечал эксперт лондонского Королевского института оборонных исследований Шашанк Джоши, – и даже повстанцы, которые пользуются поддержкой Запада, как и иракские шииты контролируют нефтеносные регионы страны. А вторая по величине государственная нефтяная компания Ливии Arabian Gulf Oil Company финансирует оппозицию»[512].

Конечно, западные и восточные ливийские племена всегда были на ножах. В эпоху итальянского колониального владычества страна была фактически расколота на Триполитанию на Западе и Керенаику на Востоке. Восточные племена сыграли ключевую роль в борьбе за независимость, и именно их ставленником был король Идрис I, свергнув которого, Каддафи стал опираться на западное племя аль-каддафа. «Проживающие на востоке племена зувайя и мисрата, – писал автор книги «Ливийский парадокс» Луис Мартинес, – чувствовали себя обделенными и постоянно плели интриги против ненавистного полковника»[513]. Как утверждал бывший посол СССР в Ливии Павел Акопов, «хотя Каддафи пытался соблюдать балланс между племенными лидерами, восток страны всегда бурлил. Здесь, в Зеленых горах и крупных портовых городах, таких как Бенгази и Тобрук, проживали наиболее состоятельные ливийские граждане, презрительно именовавшие Каддафи «королем бедняков». К тому же на востоке всегда была сильна исламистская оппозиция режиму. Тот же Идрис, отстраненный Каддафи от власти, был, как известно, внуком легендарного ас-Сенусси – основателя исламистской секты ваххабистского толка»[514].

Однако, что бы ни говорили об оппозиционных настроениях на Востоке, у некоторых арабистов складывалось ощущение, что в отличие от волнений в Египте и Тунисе, события в Ливии изначально были кем-то срежиссированы. Ведь если бы это было не так, плохо организованные, не обученные военному делу мятежники вряд ли смогли бы так долго противостоять хорошо подготовленным частям Каддафи. Как отмечал бывший посол в Ливии Олег Пересыпкин, «повстанцы очень ловко обращаются с легким оружием – гранатометами, «Калашниковыми», и закрадывается подозрение, что это вовсе не мирные демонстранты, которые разграбили склад с вооружением. Думаю, в действительности это наемники, финансируемые Западом. Об этом говорят многочисленные факты. Откуда, например, у мятежников появились монархические флаги Ливии, да еще в таком количестве? Когда они успели их изготовить?»[515]

Таким образом, становилось очевидно, что западные политики изначально планировали воспользоваться волнениями в арабском мире, чтобы избавиться от Каддафи. Только осуществить это они надеялись руками повстанцев. И первые три недели им сопутствовал успех. Мятежники захватили три четверти ливийской территории и угрожали Триполи. Однако затем правительственные войска перехватили инициативу. Жестко подавив восстание в Аль-Завии и вернув под свой контроль нефтеналивные порты Рас-Лануф и Брега, они начали продвигаться к столице повстанцев Бенгази. А директор Национальной разведки США Джеймс Клэппер провозгласил на слушаниях в конгрессе, что «у ливийского режима есть все шансы одержать верх в противостоянии с оппозицией»[516].

Именно в этот момент 17 марта западные страны протащили в Совбезе ООН резолюцию, устанавливающую над Ливией зону, закрытую для полетов и позволяющую использовать любые необходимые средства для защиты мирных ливийских граждан (за исключением наземной военной операции). Казалось бы, борьба с сепаратистами – внутреннее дело Ливии, однако, как отмечали эксперты, в современном международном праве на смену безоговорочному признанию суверенитета приходит доктрина гуманитарных интервенций. «Конечно, запретная зона осложнит жизнь Каддафи, – утверждал эксперт из Брукингского института Кеннет Поллак. – Ему тяжелее будет перемещать войска, обеспечивать снабжение армии. Утратит он и основное тактическое преимущество на поле боя – возможность использовать военную авиацию. Однако, скорее всего, он продолжит громить повстанческие отряды и западные союзники либо будут вынуждены взирать на это с высоты птичьего полета, либо дать добро на вторжение сухопутных войск»[517]. «За прошедшее десятилетие, – писал американский политолог Росс Доутхэт, – Соединенные Штаты дважды устанавливали зоны, запрещенные для полетов, – в бывшей Югославии и в Ираке. В обоих случаях это становилось лишь трамплином для дальнейшей эскалации: массированных бомбовых ударов, вторжения, оккупации…»[518]