Еще со времен холодной войны американцы воспринимали этот остров как ключевой элемент своей оборонительной системы в Восточной Азии. Но китайские коммунисты уверяли, что рано или поздно им удастся восстановить на острове центральную власть. В пример приводилась маньчжурская династия Цин, которая начала править в Китае в 1644 году, Тайвань же подчинила себе лишь через полвека. И полтора года назад после заключения торговой сделки с Тайбэем у Пекина появились основания для оптимизма. Журналисты рассуждали о «бархатной реинтеграции большого Китая» и публиковали карикатуры, на которых большая панда соблазняет маленькую рожком мороженого. Политологи отмечали, что китайцы рассчитывают применить в случае с Тайванем успешно опробованную в Гонконге концепцию «одна страна – две системы», сделав Тайбэй финансово-экономическим центром «империи» и предоставив ему широкую автономию. Председатель Ху Цзиньтао призывал не жалеть для островитян «экономических пряников», что со временем позволит Китаю поглотить Тайвань и вырваться в Мировой океан. Многие называли это политическим завещанием Цзиньтао пятому поколению лидеров Компартии, которые придут ему на смену в 2012 году.
На посту председателя КНР Ху Цзиньтао сменит Си Цзиньпин, который в Америке считается очень подходящей фигурой. Цзиньпин зарекомендовал себя как сторонник радикальных экономических реформ и получил в Китае прозвище «финансовый бог». Бывший министр финансов США Генри Паулсон, который не раз вел с ним деловые переговоры, называл его «своим парнем». Как отмечал президент Института экономической стратегии Клайд Перестовиц, «новому поколению китайских лидеров предстоит полностью перестроить экономику КНР, перейдя от экстенсивного к интенсивному пути развития, отказавшись от экспортно-ориентированной модели в пользу модели, основанной на внутреннем потреблении. В результате китайцы перестанут покупать ценные бумаги и охотиться за инвесторами, а сосредоточатся на формировании внутреннего рынка. Это потребует нестандартных экономических решений, которые смогут принять лишь квалифицированные бизнес-управленцы, находящиеся на высших государственных постах»[296]. И не исключено, что эти бизнес-управленцы найдут общий язык с Вашингтоном. Однако даже симпатизирующие Обаме политологи признают, что его администрация «проморгала Восточную Азию», которая становится в последнее время осью мировой политики.
АФГАНСКИЙ КАПКАН
Придя к власти, Барак Обама объявил о том, что будет наращивать численность американского контингента в Афганистане. Любители исторических аналогий указывали на то, что два десятилетия назад Советский Союз также возглавил лидер-пацифист, который распорядился послать в Афганистан существенное подкрепление, призванное переломить ситуацию в затяжной военной кампании и добиться решающей победы Красной армии. Однако в итоге крупномасштабная операция на Среднем Востоке привела к падению советской империи, и Соединенные Штаты, которые переживают самый разрушительный финансовый кризис со времен Великой депрессии, вполне могут повторить ее судьбу.
Как отмечал профессор Гарварда Нил Фергюссон, «в Афганистане вы либо контролируете столицу, а все остальные регионы отдаете на откуп военным лордам, либо оказываетесь вовлеченными в крайне жестокую и, возможно, бесполезную войну на всей территории страны. Первая модель была характерна для британцев, вторая – для Советского Союза»[297]. Еще во время предвыборной кампании советник Обамы по внешней политике Збигнев Бжезинский предупреждал его об опасностях, которые таит в себе советская модель. Однако темнокожий сенатор упорно продолжал твердить, что увеличение воинского контингента в Афганистане является одним из его главных приоритетов. Свое мнение он не изменил и после победы на президентских выборах и буквально через несколько дней после инаугурации отправил главу Центрального командования вооруженных сил США Дэвида Петреуса в дипломатическое турне по странам Средней Азии, целью которого стало решение проблемы афганского транзита.