Эпоха Обамы

Крах ВР имел бы катастрофические последствия для британской экономики. В свое время существовала присказка: «Все, что хорошо для General motors, хорошо и для Америки». То же самое можно сказать о роли ВР в Британии. Это крупнейшая корпорация в стране, которая обеспечивает работой около ста тысяч человек и ежегодно переводит в казну 7 млрд. фунтов. Неудивительно, что в Соединенном Королевстве выпады американцев против компании воспринимались в штыки. Новый британский казначей Джордж Осборн прислал в редакцию The Wall Street Journal заявление, в котором подчеркивалось, что ВР «приносит значительную экономическую пользу англосаксонским народам», мэр Лондона Борис Джонсон потребовал, чтобы американские политики прекратили «антибританскую риторику», а бывший лидер консерваторов лорд Теббит охарактеризовал поведение Обамы как «недостойное»[372].

«В 2008 году британцы совершили серьезную ошибку, поставив на Барака Обаму, – писал эксперт Гуверского института Виктор Дэвис Хэнсон. – Как и все представители левого «прогрессивного» лагеря, он считает Соединенное Королевство воплощением мирового зла и не может простить англичанам их «империалистическое» прошлое»[373]. В книге «Мечты моего отца» будущий американский президент с гордостью рассказывал о том, как его кенийский дедушка участвовал в антиколониальной борьбе с британцами, а такие его друзья, как Билл Айерс и пастор Джеремия Райт не раз проклинали «лицемерную империю».

Сразу после инаугурации Обама ясно дал понять, что не дорожит «особыми отношениями» с Великобританией, вернув англичанам бюст Уинстона Черчилля, украшавший Овальный кабинет Белого дома при прежней администрации. После этого демократы допустили ряд досадных оплошностей, выказав полное пренебрежение к трансатлантическим партнерам. На первой встрече с британским премьером Гордоном Брауном Обама преподнес ему набор лазерных дисков, которые не работали в Соединенном Королевстве. К тому же, по словам критиков, они были настолько заурядны, что могли быть куплены в любом сувенирном киоске. Вскоре отличилась и госсекретарь Хиллари Клинтон, поздравившая английскую королеву с днем рождения на неделю раньше срока. «Дьявол, как говорится, в деталях, – писала The Daily Mail, – и вслед за незначительными промахами, которые в первую очередь были связаны с нарушением дипломатического этикета, последовали куда более серьезные шаги новой администрации, вынудившие британцев отказаться от иллюзий об особых отношениях»[374]. Американские чиновники начали подвергать сомнению весомость вклада главного европейского союзника США в операцию в Афганистане, что очень уязвило британских военных. Но самым болезненным ударом для Лондона стало решение Обамы занять нейтральную позицию в споре между Англией и Аргентиной по поводу судьбы Фолклендских островов.

Ради того, чтобы исправить ошибки неоконсерваторов на заднем дворе Америки и восстановить влияние в Западном полушарии, демократы, фактически, сдали традиционного союзника США. Многие эксперты, правда, утверждали, что англо-американский альянс в любом случае ждала незавидная судьба. «Политический роман между Рейганом и Тэтчер был лишь последней вспышкой угасающего пламени, – говорил профессор Гарварда Нил Фергюссон. – Атлантизм Блэра стал лебединой песней «особых отношений». Для стратегического партнерства требуется нечто большее, чем близость лидеров и взаимный интерес элит»[375]. Как бы то ни было, в эпоху Буша-младшего Британии удалось закрепить за собой роль ключевого союзника США. Лондон продемонстрировал способность оказывать Вашингтону твердую политическую поддержку и практическую военную помощь. «Страна должна быть готова заплатить кровью за то, чтобы укрепить свои особые отношения с США»[376], – заявлял Тони Блэр. Он призывал поддерживать американцев во всех их начинаниях и избегать критики. И хотя эта тактика принесла ему обидное прозвище бушевский пудель, Блэр стал единственным иностранным лидером, к мнению которого прислушивался президент Соединенных Штатов.

Но стоило Бушу покинуть Белый дом, как в Вашингтоне забыли о единстве англосаксов. Как отмечал историк Пол Кеннеди, «американская элита вообще никогда не разделяла чувства близости, свойственного британцам. В США политиков в первую очередь интересует мнение электората, и разговоры о том, что Англия могла бы играть для Америки ту же роль, что эллинистическая Греция для Рима, не более чем миф»[377]. «Британия довольно маленькая и слабая страна, – вторил ему профессор Лондонской школы экономики Доминик Ливен, – а политические процессы в США весьма жесткие. И здесь никто не будет прислушиваться к мнению английских лидеров, мечтающих о роли кулуарных советников»[378].