Эпоха перемен

- Боже упаси! Юля, я хотел просто предупредить тебя, чтобы ты не искала на картине стопроцентного сходства, вот что! - выпалил Лебеденко. У него на лбу выступила испарина. Он вытер рукой лоб и сказал: - Ух, как с вами, женщинами, тяжело! Вы все воспринимаете не так...

- А как нужно воспринимать? - ядовито спросила у него Светлана Лыкова.

Игорь посмотрел на нее, пожал плечами и сказал:

- Все! Я устал с вами! Я пошел курить...

Он вышел. Якунин сказал "о! я тоже пошел курить" и выскочил из кабинета вслед за Лебеденко. О чем говорили девчонки у них за спиной, они уже не слышали. Якунин и Лебеденко кубарем сбежали вниз по лестнице и выбежали на улицу. Они расхохотались.

- Я представляю, что этот художник намалевал! - сказал, давясь смехом, Лебеденко, - Юлька носится с этим портретом, как с писаной торбой, но дело в том, что Юлька, наверное, даже не знает, в какой манере Никита рисует.

- А в какой? - полюбопытствовал Якунин.

- По-моему, Никита Черных выбрал направление кубизм.

- Кубизм?!

- Модернистское направление в искусстве... подразумевает использование простых геометрических форм. Картина, выполненная в такой манере, может напоминать отдельные "лоскуты"...

- Это еще что такое? Что за хрень?

- Вот именно, что хрень. Дима, ты черный квадрат Малевича знаешь?

- Ну, кто ж его не знает?! - рассмеялся Якунин. Смеясь, он уронил сигарету на асфальт. Он с сожалением посмотрел на упавшую сигарету: - Вот черт! Это была последняя сигарета...

- Не переживай так, пойдем в кафе, возьмем пачку сигарет.

- У меня с деньгами туго...

- Я куплю, потом отдашь.

Они пошли в кафе.

***

Юля Лукошина пулей влетела в мастерскую и спросила:

- Где она?!

- Кто?! - опешил Никита. Он не ожидал, что Юлька влетит в его мастерскую как болид.

Юлька растеряно на него посмотрела, часто моргая ресницами, и произнесла:

- Ну, картина... кто ж еще?!

- Ах, картина...

- Никита, где мой портрет?

Никита подошел к Юльке, обнял ее за плечи и сказал:

- Юля, закрой глаза.

Юлька быстро зажмурила глаза и спросила:

- Вот так?

- Ага!.. Идем, я покажу твой портрет.

Никита подвел ее к мольберту, снял с него покрывало и скомандовал:

- Ну, вот, теперь смотри!

Юлька расплющила глаза и уставилась на мольберт. Но на холсте не было ее портрета. Она была очень удивлена.

- А где мой портрет? - спросила она тихим голосом.

- Ну, вот же он, смотри! - сказал Никита. - Он перед тобой.

Юлька посмотрела на холст, на котором были изображены какие-то цветные непонятные геометрические фигуры. В этой картине трудно было узнать свой портрет. Она тяжело вздохнула, опуская плечи, словно провинившийся ребенок, она посмотрела на Никиту и сказала:

- Никита, ты хочешь сказать, что это мой портрет?

Никита улыбнулся и радостно произнес:

- Ну да! Скажи, красиво! Какой цвет, форма! какая палитра, какая цветовая гамма! Все удачно подобрано...

- Ну да, ну да...

- Юля, тебе не нравится? - догадался вдруг спросить Никита.

Юля Лукошина задумалась, она не знала, как поступить, сказать правду Никите или промолчать? Дело в том, что все творческие люди не выносят критики, это всем известно, особенно тем, кто сам занимается творчеством. Юлька была журналистом, творческим человеком, она терпеть не могла критики, даже если критика была конструктивной и по существу. Впрочем, она в редакции была такой не одна. К примеру, Анна Малинкина тоже не терпела критики и замечаний в свой адрес. Игорь Лебеденко, вообще, взрывался по поводу или без повода, стоило только замкнуться с критикой в его адрес. И даже если он мог стерпеть замечания на счет своего поведения, к слову сказать, не всегда, положительного, то критиковать его статьи было бесполезно, во-первых, он бы даже не прислушался к чужому мнению, а во-вторых, опасно, потому что можно было заиметь в его лице врага. Даже Димка Якунин, недавно устроившийся в редакцию, был очень самолюбив и с трудом переваривал, когда коллеги делали ему замечания. А он был новичок, и ему стоило прислушиваться к замечаниям своих коллег, чтобы вырасти как журналист. Светлана Лыкова журналистским талантом не обладала, но самолюбия у нее было предостаточно, она имела наглость сделать замечание Юле Лукошиной, когда она писала статью о музыкальной школе, что она, Юля, видите ли, неправильно написала музыкальный термин. Юлька сейчас бы даже не вспомнила, что то было за слово, кажется, это касалось нотной грамоты. Откуда, Юле Лукошиной знать нотную грамоту, если она в музыкальной школе не училась, как Светлана Лыкова? Лукошина не знала, что такое бемоль, диез и терция.