Эпоха перемен

Та часть, куда я поступил, когда-то была Военным Краснознамённым Институтом иностранных языков, который находился в Лефортово, на Волочаевской улице.

В советские времена в составе института было три основных факультета: западных языков, восточных языков и военно-политический, где готовили специалистов по спецпропаганде.

Именно на базе последнего и был создан факультет Зарубежной военной информации. Из подчинения ГлавПУ, которое стало называться Управлением по воспитательной работе, его вывели и переподчинили ГРУ. Вот так мы и оказались в разведке.

Кроме факультета ЗВИ на Волочаевской размещались языковые факультеты (Запад и Восток), Военно-юридический, Прокурорско-следственный, женский факультет и отделение, где готовили специалистов для иностранных армий.

Интересно, что гражданские дипломы у нас не отличались от выпускников Запада и Востока. То есть, мы тоже были лингвистами, с пройденными часами обучения двум иностранным языкам в соответствии с образовательными стандартами.

Отличие было только в военной специализации.

Курс у нас так же делился на языковые группы, каждая из которых насчитывала от шести до девяти человек, что есть примерно равнялась общевойсковому отделению. Всего у нас было пять групп: немецкий и румынский, английский и испанский, китайский, корейский и персидский. Восточные группы по умолчанию получали вторым языком английский.

В загородном учебном центре, где мы проходили КМБ, у каждой языковой группы была отдельная палатка. Причём не стандартная армейская, рассчитанная на взвод, а поменьше — квадратная, низкая. По краю палатка была обложена кирпичами, формирующими бортик высотой с полметра. На этот бортик стелились деревянные нары с матрасами.

Умывальники располагались на улице, под небольшими навесами. В них была только холодная вода, так что волей-неволей приходилось закаляться. Ничего похожего на душ не предусматривалось, поэтому после полевых выходов или физической подготовки мыться приходилось возле раковин.

Особенно прошаренные ребята с соседних факультетов где-то умудрялись добывать шланги, которые прицепляли к кранам. Так мыться было удобнее.

В общем, условия были спартанские.

Всё это я вспомнил, пока шёл по учебному центру туда, где находились палатки нашего курса.

Каптёрка, к счастью, уже была открыта. На ступенях сидел старшина, уже переодетый в комок, и грустно смотрел на подходящих курсантов.

Увидев меня, нагруженного пакетами, он немного оживился и сказал:

— Ого! Иванов, ты где-то склад ограбил?

— У меня много бабушек, — отшутился я.

Дима широко улыбнулся в ответ, продемонстрировав крепкие ровные зубы.

— Сумки забираем в палатки. Сегодня каптёрку закрываем и сдаём ключи, — предупредил он.

— Что, прямо сейчас? — спросил я.

— Можно после ужина, перед поверкой… кстати, на ужин пойдёшь?

Я задумался. С одной стороны, в учебном центре кормили не то, чтобы прилично — но тут хотя бы еду можно есть. На Волочаевской с этим совсем грустно, насколько я помнил. Причём помнил я тогдашний — не избалованный цивилизацией и совершенно не привередливый. К тому же, мышцы ощутимо болели после вчерашней тренировки, требовали строительного материала и энергии.

— Схожу, пожалуй… — ответил я.

— Построение через пятнадцать минут, — кивнул старшина.

— Народу вообще много уже?

— Пять человек. Ты шестой будешь, получается.

Я переоделся в каптёрке — благо народу не было, да и Дима не возражал. Мои новые облегчёнки он если и заметил — то никак на них не отреагировал. Впрочем, не удивительно: он ведь из «пролетариев», как и я сам. Другого бы на должность штатного стрелочника и мальчика для битья не назначили…

Перед построением я заскочил в палатку и застал Серёжу Гоменюка спящим на своем матрасе, вытянув в проход ноги, обутые в берцы. Спал он чутко: едва я зашёл внутрь, как он открыл глаза и поднялся на локтях.

— О, Саня, привет! — улыбнулся он. — Чего так рано?

— Да перестраховался, — я пожал плечами. — С автобусами тут непонятно.

— Правильно. Наверняка опоздавшие сегодня будут. Ступиков орать будет…

— Факт, — согласился я.

— На ужин идёшь?

— Ну да, — ответил я.

— Что, с собой хавчика не притащил?

— А смысл? Завтра всё равно в универ едем. Где хранить?

— Ну хоть на вечер.

С хитрым видом Серёга спрыгнул с нар и достал снизу чёрный пакет, от которого исходил приятный запах. Он вытащил из пакета пару бумажных свёртков и протянул мне.

— Будешь?

Странное дело: то, что многие вернулись из города с едой и не ходили на ужин я помню, но вот чтобы Сашка что-то мне предлагал… наверно, нет. Значит, ход вещей уже меняется и на память полагаться не следует.

— А что там у тебя?

— Бутерброд с салом и пирожок.

— Дякую, — кивнул я и улыбнулся.

Вот почему я сказал именно так? Кто за язык тянул? Понятия не имею. В то время я, кажется, даже не знал о существовании мовы. Зато во время СВО пришлось подучить…

— На здоровья, — ответил Серёга, как-то странно на меня посмотрев.

Блин, осторожнее надо быть со спонтанными фразами…