Эпоха перемен

— Кто может помочь с доставкой? — спросил командир. — Там сумки тащить надо будет…

Я заколебался. Отец уже три дня как переехал в Москву, вместе с отремонтированной машиной. Я вполне мог попросить его — но для этого пришлось бы покинуть территорию, чтоб было неразумно. С другой стороны, я сидел безвылазно уже две недели, если не считать коротких вылазок за забор. Это начинало привлекать ненужное внимание к моей персоне, в том числе со стороны руководства. Да и едва ли меня пасли настолько плотно, что сразу бы попытались что-то сделать во время короткой вылазки. Если предположить, что меня вообще пасти начали.

— Я смогу, — ответил я. — У бати тачку возьму.

— В смысле возьмёшь? — спросил Стёпа. — У тебя права есть?

Вместо ответа я полез в военник и продемонстрировал новенькие права, которые ещё неделю назад мне передал Пашка.

— Молодец! — улыбнулся Игорёк. — У меня тоже права есть — только тачку пока батя не даёт…

— В общем, на эту субботу забиваемся? — спросил я.

— Ну давай, — кивнул Степан. — Договорились тогда.

— Мне нужны будут ключи от кабинета Ступикана, — сказал я. — Бате позвонить, предупредить.

Убирались в кабинетах руководства факультета, которые находились рядом с кафедрой, курсанты, назначенные дежурными по аудитории. А в кабинете у начальника и зама стояли телефоны с выходом на город, что было очень удобно.

— Ну блин! — хотел было возмутиться Скворцов, но осёкся, заметив осуждающий взгляд Внукова. Сегодня была его очередь. — Ладно, уступлю.

Я кивнул в ответ и улыбнулся.

Ступиков любил семечки. Скорлупу можно было найти в самых неожиданных местах его кабинета: — от рабочего кресла до папок с рабочими документами. Часто на такие вещи подсаживаются, когда курить бросают — но Ступиков бросать и не думал: у него было целых три пепельницы. Как правило, наполненные до краёв в конце рабочего дня.

Чистка закоулков от скорлупы занимала довольно много времени, но я не спешил: даже если на ужин опоздаю — у дежурных есть такое право.

Наконец, кабинет был чистым, и я набрал отца.

На работу он благополучно устроился и, по его словам, первые две недели отработал на отлично. По крайней мере, когда мы говорили в предыдущий раз — его голос звучал вполне бодро.

Квартиру ему помогли снять в Крылатском, на Осенней улице. На мой взгляд, отличное место, хоть и не близко от Универа. Повезло, что квартира была с телефоном.

— Да, — ответил отец. — Слушаю.

— Привет, пап, — сказал я.

— О, Сашка, привет! Как у тебя, хорошо всё?

— Да, пап, отлично, — ответил я. — Слушай, на выходные у тебя планов не было? Мне машина нужна будет в субботу.

— Нет, выходной у меня… ну давай подъеду.

— Я в пятницу приеду, — сказал я. — На ночь. Просто нам с утра надо будет успеть на меня доверенность сделать, чтобы я водить мог.

— Ты? Водить? — удивился отец.

— Да, пап, я на права экстерном сдал. Вот, получил недавно.

Блин. Надо было заранее предупредить отца о правах, а то теперь выкручиваться приходится, ещё и так неловко…

— Ну…. Ладно. Наверное, — растерянно сказал отец.

— Ну всё, отлично, до связи! — сказал я.

Но трубку положить не успел.

В кабинет без стука вошёл Ступиков. А ведь я даже шагов на скрипучем паркете в коридоре не слышал… он специально крался что ли? Ещё и подслушивал. Что ж, рано или поздно этот разговор должен был состояться и я к нему был морально готов.

— О, Иванов! — довольно усмехнулся он. — Это залёт!

Он зашёл в кабинет и закрыл за собой дверь.

— Ну что, с отцом поговорил? — спросил он, доставая из кармана сигареты и зажигалку.

Он закурил и глубоко затянулся.

«Да он же нервничает», — понял я.

— О чём? О выкупе за то, что я уже поступил? — спросил я. — Нет, не говорил.

— Зря, — бросил Ступиков и сжал губы.

Я буквально чувствовал, как он накручивает себя, чтобы в следующий момент сорваться.

По его плану теперь он должен был начать меня всячески гнобить, а это было не так уж просто, учитывая, что его реальная власть крайне ограничена.

— В этом нет необходимости, — сказал я спокойным голосом. — Да вы присядьте, Павел Викторович, в ногах правды нет. Давайте поговорим. У меня альтернативное предложение будет.

Слово «предложение» подействовало на него магически. Видимо, он решил, что его первоначальный план всё-таки имеет шансы на осуществление, и вопрос только в сроках.

— Ну? — сказал он, развалившись в кресле.

— Денежное довольствие офицеры в предыдущий раз получали в июле, верно? — спросил я. — Так же, как и курсанты. Выплаты ведь не разделяют — хотя это не вполне справедливо: ведь нас поддерживают родители. А офицеры наоборот — должны кормить и поддерживать собственных детей, верно?

Я видел, что Ступиков растерялся — и от моего тона, и от смысла сказанного. Вся его внутренняя накрутка пошла прахом, теперь он не мог заорать просто так, это было бы неубедительно даже для него самого.

— Думаете я не понимаю? Я всё понимаю, — вздохнул я.

Ступиков хотел что-то сказать, но я не дал ему такой возможности. Ещё рано.