Эпоха покаяния

— Берегись! — вдруг страшно крикнул Ляховский, подныривая и сбивая обоих с ног.

Сзади стояла такая же маленькая женщина с двустволкой. Два выстрела слились в дуплет, охотничья дробь фыркнула над головами. От сильной отдачи женщину тряхнуло, ружьё вылетело у неё из рук и брякнулось на пол. Не церемонясь, Ляховский тут же ткнул ей прикладом в живот. Женщина осела, свернулась калачиком.

И вот тут-то пришелец дал волю эмоциям. Его речь была очень яркой, выразительной, образной, изобилующей незнакомыми словами и словосочетаниями. Правда, если убрать из неё всё непечатное, то окажется, что весь смысл можно свести к предложению «Вы — дураки, неужели не видите, в кого стреляете?»

Выпустив пар, Дмитрий схватил их своими огромными ручищами за отвороты одежды и потащил по коридору, попутно пинками расхлебянивая двери. В одной из комнат обнаружились два стула, стол, шкаф для одежды и кровать. С противоположной стены на них уставилась вылинявшая от времени лосиная голова с пустыми глазницами и лопатами рогов. Стеклянные глаза лежали рядом на полу.

В комнате было прохладно и сыро, так как обогревательный прибор, по всей видимости, электрический конвектор, сняли и унесли. Дмитрий связал обоих жильцов тем, что попалось под руку, засунул им в рты кляпы, а потом включил свой фонарь и направил на них луч света. Мужчина и женщина тем временем, пришли в себя, прищурились, и испуганно замычали.

Хозяев этого охотничьего особняка можно было смело назвать людьми с физическими уродствами. Мужчина — низкорослый карлик с короткими кривыми ножками, непропорционально большой головой и впалой грудью. Под стать ему женщина — такая же кривоногая, маленькая, с отчётливо различимым сколиозом. В обоих лицах нет ничего привлекательного: толстые, как сосиски, губы, покатые лбы, редкие, далеко отстоящие друг от друга зубы, глаза навыкате. У женщины была слишком маленькая черепная коробка, напоминающая своей формой яйцо, на которой росли редкие прядки светлых волос. Ушные раковины у неё отсутствовали напрочь. Мужчина «щеголял» сразу двумя носами, которые росли друг над другом, как опята на пеньке.

Аюн не выдержал и отвернулся. Дмитрий тоже почувствовал, как внутри у него поднимается волна отвращения.

— Значит, так. Во-первых, здороваться не будем, так как вы явно не рады нас видеть. Во-вторых, мы не собираемся вас убивать и грабить. В-третьих, мне нужна от вас помощь и информация, поэтому я могу вытащить кляп у тебя изо рта, если ты пообещаешь хорошо себя вести. И даже развязать целиком. Договорились? Ах, да, я не сатана, если тебе это важно знать. Я — человек, такой же, как и ты. Ну, почти такой же.

Мужчина быстро закивал головой. Ляховский вытянул у него изо рта комок тряпок.

— Ну, вот и славно. Тогда побеседуем. Только давай, сразу оговоримся: задавать вопросы тут буду я. А ты, будь добр, отвечай. Хорошо?

Мужчина облизнул губы и ещё раз кивнул.

— Как вас зовут?

— Ми… Мирон и Аглая.

— Отлично. Как вы тут оказались?

— Это наш дом, наша святая обитель. Тут жили наши родители и родители наших родителей. Теперь тут живём мы. Я, моя жена и наша дочь. Уж ты развяжи нас, добрый человек, и прости, если сможешь. Уж никак мы не думали, что есть еще на этом грешном свете ещё живые люди. Уж сколько лет живём одни одинёшеньки, гостей никогда не видывали…

— А буянить не будете? — прищурился Ляховский.

— Нет, что вы, что вы! Уж мы вас, ясных молодцев, накормим-напоим и спать уложим. Расскажем, как живём-бытуем.

— Что-то мне ваши речи кажутся подозрительно знакомыми. Где-то я их уже слышал. Ну, хорошо. Но смотрите у меня, — Дмитрий пригрозил пальцем, — ежели обманете, то пожалеете. Тьфу, ты, это что, заразно?

С этими словами он развязал жителей охотничьего особняка. Мирон и Аглая кинулись друг другу в объятья, зарыдали, как дети. Наших путешественников немного смутило это проявление чувств, но они не подали виду. Немного успокоившись, Мирон спохватился:

— Что же это я? Аглая, скорей беги на кухню. Наши дорогие гости, должно быть, очень голодны. Уж ты потрудись на славу, поставь на стол всё самое лучшее. Когда ещё нам так повезёт, как сегодня?

Женщина подхватила подол юбки и умчалась восвояси. Мирон поднялся и жестом пригласил следовать за собой. Друзья прошли в большое, тёплое, ярко освещённое фойе и огляделись.

Этот зал ярко контрастировал со всеми остальными номерами этого отеля. Тщательно убранный, со вкусом обставленный, он всем своим видом указывал на достаток и комфорт её жителей. Вдоль стены располагалась высокая стойка, за которой на крючках поблёскивали ключи с бирками. В центре находился стол из редкой породы дерева, окружённый со всех сторон широким мягким диваном. У противоположной стены пылала искусственным огнём имитация камина, над которой висело множество фотографий в багетных рамках.

Насладившись произведённым впечатлением, Мирон стал рассказывать: