Эпоха покаяния

На первый взгляд, количество проживающих там людей составляло не менее тысячи человек. Маленькие конусообразные жилища из жердей, покрытых оленьими шкурами удачно сливались с ландшафтом. Вдобавок, шкуры были покрашены какой-то природной белой краской, что делало их похожими на сугробы. В тёплое время года шкуры переворачивались зелёной стороной наружу и опять удачно маскировались.

Всем своим видом поселение, численностью населения приближающееся к провинциальному городку говорило, что их обитатели очень не хотят, чтобы их кто-нибудь нашёл. И тем удивительнее был факт, что Аюну даже не завязали глаза. Но таково было решение Джеронимо.

Отряд медленным шагом въехал в поселение. Лошади к тому времени сильно устали и едва волочили копыта, опустив низко головы. Знакомые запахи прибавили им сил. Животные живо потрусили домой. Тут нужно упомянуть, что индейцы не пользовались сёдлами, не признавали подков и шпор. Единственной упряжью была уздечка да поводья из сыромятной кожи.

Лошадей завели в круглый загон, насыпали им зерна в длинные кормушки и заперли. Уставшие не меньше своих скакунов воины направились по домам, где их встречали женщины и дети. И только одна девушка так и не дождалась своего любимого. Её мужа, молодого воина застрелил из пистолета главарь людоедов. По счастью он даже под пытками не узнал у Ляховского, как пользоваться автоматом. В противном случае жертв среди индейцев было бы куда больше.

Воины столпились рядом с девушкой, а потом расступились. По старинному обычаю вождь племени на руках принес и передал вдове тело мужа, завёрнутое в покрывало. Несчастная вдова заплакала, закрыв лицо руками, затем открыла полог, поцеловала в лоб труп, отвернулась и ушла.

Похоронная процессия направилась к окраине селения. Там, к удивлению Аюна, уже горели погребальные костры. Тело воина положили на возвышение, которое уже вовсю горело. Джеронимо поставил ему на грудь деревянную статуэтку какого-то божка. Через пару часов всё было кончено. Пепел воина развеяли по ветру. Но сам обычай сжигать тела соплеменников был как две капли воды похож на тот, который существовал в погибшем племени нашего молодого героя.

После печального обряда Джеронимо сделал знак Аюну следовать за ним. Вдвоём они направились к вигваму той самой молодой вдовы. Вождь племени, велев юноше остаться, отогнул полог жилища и вошёл внутрь. Через некоторое время, достаточное для того, чтобы наш герой стал переминаться с ноги на ногу, вождь вышел в сопровождении девушки.

— Аюн и Дмитрий будут жить здесь. Тэхи будет ухаживать за раненым, пока он не выздоровеет. Затем странники покинут племя, но никому не расскажут о его местонахождении.

— Спасибо… Разреши задать тебе вопрос.

— Пусть молодой воин говорит.

— Скажи, почему вы убили всех людей в той деревне? Не пощадили ни женщин, ни детей, ни стариков?

Джеронимо задрожал, лихорадочно провёл ладонью руки по векам. Несколько минут он собирался с мыслями, а потом начал тихо рассказывать:

— Потомки алгонкинов — законные владельцы этих земель. Индейцы первыми пришли сюда. Здесь они жили многие зимы в мире и согласии с природой. Охотились, ловили рыбу.

Вождь невольно сглотнул, замолчал. Юноша же, незаметно для себя, закрыл глаза, перед которыми всплыли картины давно минувших дней. Джеронимо продолжил рассказывать, а наш герой видел разыгрывающуся драму, словно старое кино:

— Первых белых, которые приплыли на деревянных больших пирогах, алгонкины встречали, как дорогих гостей. Делали им подарки, делились землёй. Но им всё было мало. Они привезли чёрных людей, сделали их своими рабами. Отняли всё, а мой народ превратили в изгнанников. Предки Джеронимо пробовали сопротивляться, но бледнолицых было слишком много. На смену павшим приходили новые. И так без конца. А алгонкинов становилось всё меньше. Горстка выживших признала власть белых. Их согнали в резервации, спаивали огненной водой. А потом великий Манабозо покарал белых людей. Индейцы же смогли выжить. Леса укрыли их, плодородная земля и животные дали еду, кров. А чёрные со временем превратились в чудовищ. Теперь они не щадят никого. Убивают и поедают всех. Без жалости, без сожаления. Они как саранча — плодятся и убивают, плодятся и снова убивают. Потомки алгонкинов вынуждены прятаться от них и копить силы для решающей битвы.

— А разве…

— Прости, что Джеронимо не дает говорить. Но ему кажется, что он ответил на вопрос. Аюн не говорил, что вопросов будет два.

— Да. И ты меня прости.

— Тэхи должна познакомиться. Это Аюн. Он — гость.

С этими словами индеец отогнул полог вигвама, быстро выскользнул наружу и ровными, пружинящими шагами удалился.

Аюн и индианка остались одни. Находившийся в полубессознательном состоянии Ляховский был не в счёт. Девушка старалась не смотреть на нашего героя. Она просто сидела в углу, подавленная болью утраты своей второй половинки. Юноша тоже не знал, как заговорить с ней. Только урывками рассматривал.