Эпоха покаяния

Аюн бежал. Деграданты тоже. Далеко впереди вспыхнул необычайно яркий свет, полоснул навстречу. Юноша зажмурился, но бег не прекратил. Наоборот, предельно ускорился. Послышался знакомый до боли голос:

– На пол, быстро!

Аюн плюхнулся, откатился в сторону, к стене. Он предполагал, что произойдёт дальше и не ошибся. За шторой света послышался металлический лязг, потом короткий щелчок. Заплясал тонкий красный лучик.

– Не убивай их! – крикнул юноша. – Только напугай!

– Спятил что ли? Впрочем, как скажешь…

Пространство сотряслось тысячами выстрелов, каждый из которых оглушительным эхо прокатился по коридору. В воздухе зафырчали, замельтешили, запели, со стоном рикошетя от сводов, рыжие верёвки. Каменные осколки веерами брызнули во все стороны. Всё заволокло пылью и дымом.

Деграданты все, как один, в ужасе бросились назад, спотыкаясь и налетая друг на друга. Туннель быстро опустел. Спустя минуту шквальный автоматический огонь прекратился. Снова в воздухе появился тоненький красный лучик. Из-за светового занавеса с шипением вылетели длинные птицы, умчались вдаль, оставив после себя шлейфы дыма. Вдалеке ударили взрывы. Своды обрушились и намертво закупорили проход.

Потрясённый до глубины души Аюн с широко открытыми глазами, с ладонями, плотно прижатыми к ушам, медленно встал. Он с трудом сглотнул внезапно пересохшим горлом, облизал губы, трясущимися руками убрал клинок в ножны, причём попал далеко не с первого раза и, пошатываясь, побрёл навстречу свету.

Из-за пелены показалась широкоплечая мужская фигура, которая опиралась на палку и подгибала ногу. Человек заковылял навстречу настолько быстро, насколько это было возможно в его состоянии. Приблизившись, он широко развёл руки и с силой стиснул юношу в своих медвежьих объятиях.

– Живой, чертяка! Живой, и даже ни одной царапинки! Ну, герой, ну молодец! Ты же нам обоим шкуры спас! Выиграл кучу времени для меня! Ты понимаешь это?

– Ааа? Ты что-то сказал? – прокричал Аюн, отнимая руки от ушей. – Я ничего не слышу!

– А, чтоб тебя разорвало! Оглушило что ли? Дьявол тебя побери!

– Ааа?

Ляховский захохотал, держась за живот свободной рукой. Аюн с укоризной посмотрел на развеселившегося Дмитрия, чем привёл того в полный восторг.

– Ничего, это пройдет! – крикнул Ляховский в ухо юноше, попутно вытирая слезинки из глаз. – Пойдём, я тебе кое-что покажу.

Он потащил юношу за руку за слепящий свет. Там стояла машина. Необычная. Трудно поддающаяся описанию. На четырёх мягких колёсах, вытянутая, как баклажан, размером с грузовичок. С маленькой башенкой на капоте, из которой торчал ствол крупнокалиберного пулемёта. На крыше располагалось четыре ряда длинных труб.

Ляховский открыл пассажирскую дверь, втолкнул туда юношу. Сам забрался на водительское сиденье. Повернул ключ, от чего разнообразными огнями загорелась приборная доска. Рукой обхватил небольшой эргономичный рычаг с выемками для пальцев, наклонил его вперёд и влево. Машина беззвучно тронулась, упёрлась мордой в свод. Ляховский наклонил рычаг назад и и вправо. Машина послушно развернулась, после чего, равномерно ускоряя бег, покатилась по туннелю.

Люди в кабине боевой машины устало молчали. Единственный звук, который сопровождал езду, было трение резиновых колес о каменный пол. Она не изрыгала дым, не вибрировала. Аюн, пристроив меч между ног, уснул. Дмитрий тоже откровенно клевал носом. Он прикоснулся пальцем к светящемуся четырёхугольному экрану, провёл по нему. Сиденье юноши выдвинулось, спинка опустилась. Меч, выскользнув из ослабевших коленей, ткнулся рукоятью в боковое стекло.

Туннель закончился огромными воротами. Ляховский, борясь со сном, без особой надежды попытался их открыть. Он приставил карточку к светящейся красной точке, но гигантская дверь даже не подумала впускать путешественников. Дмитрий, почесав отросшую за это время бороду, плюнул с досады, вернулся, залез в кабину и, выключив всю иллюминацию, моментально заснул.

***

Первым, почувствовав неприятные ощущения внизу живота, проснулся Аюн. Он заскрёб пальцами по двери, пытаясь выбраться наружу. Осознав, что без помощи друга ему не справиться, он потряс Дмитрия за плечо. Ляховский, всхрапнув, перевернулся на другой бок. Юноша повторил попытку, сопроводив её не слишком любезными комментариями. С тем же нулевым эффектом. Тогда он, не долго думая, нащупал в темноте нос пришельца и зажал его двумя пальцами.

А Дмитрию, меж тем, снилось море. Светло-зелёное на мелководье, оно приобретало тёмно-синюю глубину уже совсем рядом, всего в нескольких десятках метров от берега. Коралловые рифы образовывали причудливые очертания, смешивая голубой, синий и зелёные цвета. Мельчайший, как мука, белый песок скрипел под босыми ногами. Прохладный бриз освежал разгорячённое солнцем лицо. Шумели пальмы. Раскачивался привязанный между двумя деревьями гамак.