Эпоха покаяния

Увязая по колено в снегу, пришелец подошёл к необычному для юноши дереву, которое росло неподалёку. У дерева была белая с чёрными пятнами кора, необычно длинные, спускающиеся вниз тонкие голые ветви. Дмитрий вздохнул, выпустив облако пара, провёл рукой по шершавой коре, прижался к ней лбом и губами.

– Вот уж не думал, что мы когда-нибудь встретимся, – пробормотал он, стараясь держаться спиной к своему спутнику.

– А что такого в этом дереве?

– Для тебя, может, и ничего. А для меня оно значит многое. Это один из символов моего народа, воспетое в легендах, песнях и сказаниях. Ладно, поехали дальше.

– Поехали.

Они забрались в кабину. Машина, разметав вокруг белую пыль, взмыла ввысь. Дмитрий посмотрел на дисплей, нахмурился. Впереди была очередная жёлто-чёрная точка. Электролёт взял влево, по широкой дуге облетел препятствие, после чего вернулся на маршрут. Аюн уже было начал клевать носом, как вдруг услышал глухой голос Дмитрия:

– Эти точки на карте когда-то давно были городами. Ну, то есть такими большими деревнями, в которых жили тысячи, сотни тысяч, а иногда – и миллионы людей.

Аюн уже знал, что миллионы – это очень много. Это больше, чем звёзд на небе. Он замер и превратился в слух. Наконец-то можно было хоть что-то выдавить из обычно молчаливого Ляховского. Дмитрий и сам понимал, что когда-нибудь всё равно наступил бы такой момент, когда ему пришлось начать говорить. Так почему не сейчас? Он уменьшил масштаб карты, покрутил её.

– Эти города, эта земля образовывали страну, то есть, территорию, на которой длительное время жили люди, говорившие на одном языке, а также имевшие единую культуру. Стран тоже было много. В каждой из них жил свой народ, и у каждой был свой вождь.

Аюн увидел на дисплее страны, обведённые границами. А потом он увидел всю Землю целиком. Хрупкий голубой шарик, колыбель жизни, уникальный и неповторимый.

– Иногда страны враждовали между собой, воевали. С каждой новой войной количество погибших только возрастало. Причиной тому стало постоянно совершенствующееся оружие. Да ты уже и сам прекрасно об этом знаешь. Оружие стало настолько разрушительным, что могло с лёгкостью уничтожить целые города, страны и даже континенты. В конечном итоге так оно и произошло. Была война, в которой не было победителей. Города давно мертвы и заражены. Сейчас там находиться нельзя: там для людей смерть. Наша новая одежда может нас защитить, но только временно.

Аюн молчал, почти на автомате провожая взглядом лесные массивы, нитки рек, блюдца озёр и поля. Даже бездушная машина, казалось, прислушалась к рассказу, стараясь не мешать шумом винтов. Дмитрий продолжил:

– Я думал, что разумное человечество погибло, но, к великому счастью, ошибся. А цель, ради которой я живу, очень простая: я хочу узнать, кто первым начал эту войну и почему он решился на это. Ради чего? Ради жизни. Ради покаяния. И если на первый вопрос я уже получил ответ, то на второй – ещё нет. Проблема в том, что я не знаю, где его искать. Узнаю только тогда, когда мы прилетим к тому месту, где был самый главный, самый большой город нашей страны. Там, надеюсь, я найду подсказку.

Электролёт по-прежнему разрывал воздух парой трёхлопастных винтов, которые в бешеном танго кружились вокруг собственной оси. Чем дальше машина уплывала вглубь равнины, тем теплее становилось за бортом. Количество незнакомых Аюну голых деревьев увеличивалось с каждой минутой. Иногда они росли поодиночке прямо посредине очередного заснеженного луга, иногда объединялись в группы, иногда образовывали целые лесные массивы. Они были совсем не похожи на тот убийственный лес, через который путешественники бежали, сломя голову. Нет, они казались безобидными и даже дружелюбными.

– Признаюсь честно, я не знаю, что с тобой делать. Мне было бы намного проще слинять от тебя при первой же встрече. Но вмешались известные тебе обстоятельства, которые, при желании, можно назвать судьбой. Кстати, ты веришь в судьбу? По глазам вижу, что веришь. Я больше тебе скажу, я к тебе привязался, чёрт побери. Ты стал для меня другом. Не думал, что это вообще может быть, но факт – вещь упрямая. Если бы не твоя помощь, я давно мариновался бы в болоте.

Аюн фыркнул, подняв левую половинку губы, но опять промолчал, разглядывая необычно широкую реку, скованную льдами, которая тянулась наперерез машине.

– В тебе есть одна проблема, – продолжал Ляховский. – Как ты будешь пользоваться своими знаниями. Куда отправишься, после того, как всё это закончится? Уничтожишь жизнь окончательно, или попытаешься возродить? И вообще, что тобой движет?

– Я не знаю… – вдруг прошептал юноша, глядя куда-то в пустоту.

– Вот и я тоже.