Эпоха последних слов

На ночлег они остановились, когда окончательно стемнело. Во все стороны, насколько хватало глаз, тянулась бескрайняя равнина, во мраке казавшаяся серой. Ветер разогнал облака, обнажил россыпи сверкающих звезд в черных провалах между ними. Ошметки туч рваными клочьями скользили вокруг молодого месяца.

Гром-Шог развел небольшой костер из ползучего кустарника, росшего вокруг в изобилии: пламя вышло тусклым и сильно чадило, но подогреть на нем вяленое мясо было вполне возможно. От аппетитного запаха гном, давно уже пришедший в себя, беспокойно заерзал. Орк даже не взглянул в его сторону, продолжая деловито разжевывать полоску за полоской. Получалось медленно, потому что пользоваться приходилось только правой стороной челюстей. Наконец бородач не выдержал.

— Слышь, рваная морда, — осторожно прошептал он. — Можно мне кусочек, а? Ведь это… окочурюсь невзначай…

Гром-Шог кинул ему полоску, потом, поразмыслив, кинул еще одну. Гном, лежавший на животе, со скрученными за спиной руками, был вынужден подбирать мясо зубами с земли, но, проглотив все до последнего волокна, благодарно мотнул головой и перекатился на бок.

— Меня звать Скалогрыз, — сказал он, негромко рыгнув. — Роргар Скалогрыз. А тебя?

Гром-Шог жевал, пристально глядя в огонь.

— Хорошо, — кивнул через некоторое время гном. — Тогда ты Рваная Морда. Идет?

Орк пожал плечами. Мысли его были далеко, крутились вокруг того, что скажет каган, выслушав рассказ и увидев пленника. Он возвращался в становище непобежденным, но и похвастаться было нечем. Если будет принято решение все же идти в набег, он легко проведет воинов к стенам горной цитадели. Но какую добычу им удастся захватить в этом разрушенном неизвестной напастью форте? И, самое главное, многие ли из них лишатся там рассудка, подобно Ур-Саршу, многие ли обернутся против сородичей, бормоча бессвязный бред? За всю жизнь Гром-Шог не размышлял больше, чем в эту ночь.

— Слышь, — вновь обратил на себя внимание Скалогрыз. — Надо бы посмотреть твою рану. Потому как… того… гной, зараза всякая. Лучше ее вообще заштопать. Я умею, да. Я ж сапер, а у нас это дело привычное — то одному что-нибудь оторвет, то другому.

Гром-Шог привстал, нагнулся над гномом и медленно, по частям выговаривая слово за словом, прошипел:

— Вякнешь. Еще. Раз. Отрежу. Язык.

Каждый звук отдавался резкой болью в левой половине головы, и на то, чтобы закончить фразу, сил ушло не меньше, чем на хорошую драку.

Хлопнув пару раз глазами, Скалогрыз сказал:

— Чего? Говорю ведь, глуховат я слегонца, не все расслышал.

Орк утробно зарычал, потянулся к рукояти топора.

— Вот теперь понятно! — торопливо заверил его гном. — Замолкаю.

Конечно, Гром-Шог не стал бы отрезать коротышке язык. Только ради языка он и тащил его с собой. Но отрубить палец-другой никогда не помешает, ничего, кроме пользы, это не принесет.

Гном продержался недолго.

— Зря мы откопали ту хреновину! — заявил он через пару минут. — Винтец нам пришел…

Гром-Шог положил было ладонь на древко топора, собираясь все-таки проучить болтливого недоростка, но тут смысл услышанного дошел до него. Похоже, гном хотел рассказать о том, с чего начались их несчастья. Стоило позволить ему говорить. Пока.

Догадавшись, что язык останется при нем, Скалогрыз продолжил:

— В шахте наткнулись мы на древний артефакт. Ты ведь знаешь, что такое артефакт, да? Вот, значит, напоролись… смотрим, большой, красивый, черный параллелепи… короче, сундук. Шкаф. Хреновина. С одной стороны вроде как дверцы. Ну, я не давал их открывать. Я ж сапер, знаю — в земле много такого лежит, что лучше никогда не открывать и вообще не трогать. Для того и закапывают, да? Но ведь кто меня послушает! Ты бы вот, может, и послушал бы, а они — нет, каждый себе на уме. Клад! Древние сокровища! Открыли…

Он шумно высморкался. Без помощи рук это получилось не слишком удачно, особенно пострадала борода. Отплевавшись, гном возобновил рассказ:

— Открыли, значит — и понеслось. Древнее сокровище дробануло так, что хоть ложись да мри. Все вокруг озверели, стали бросаться друг на друга. Я заныкался в кладовку, думал, пережду, отсижусь. Куда там! Чем дальше, тем больше! Палят, ревут, рубят! Хорошо, у меня ни семьи, ни друзей особенных не имелось… я ж сапер, у нас нечасто обзаводятся родными да близкими. Не успевают. О чем это я?.. а, да! Значит, вылезаю из кладовки — кругом трупы. Все покромсали друг друга в клочья. Шахтеры, солдаты, кухарки — в общей куче. Кто-то совсем дробанутый поджег склады на нижних уровнях, а там земляное масло, его уже не потушить. Если и оставались где недобитые, задохлись враз. В общем, выбрался я на свежий воздух, окопался в башне, стал ждать подмоги или других выживших. Трое с лишним суток ждал, но дождался только вас. Сдается мне, настали нашей Империи кранты. Кранты. Из-за такой ерунды, представляешь?

— Это. Все. Правда? — спросил Гром-Шог.

— А? Не слышу.

— Это правда? — повторил орк громче, до хруста сжав кулаки, потому что с каждым движением челюстей в щеку словно забивали по гвоздю.

— Конечно, правда. Какой толк скрывать? Тоже мне, нашел военную тай…