Эпоха потрясений

Лишь в последние десятилетия, когда экономический продукт США стал в значительной мере концептуальным, правовая и коммерческая неопределенность в защите прав интеллектуальной собственности начала восприниматься всерьез. Такая неопределенность, в частности, связана с тем, что интеллектуальная собственность принципиально отличается от материальной. Материальные активы в силу их сущности проще защитить силами полиции или частных служб безопасности. Интеллектуальную собственность можно похитить, просто опубликовав идею без разрешения ее создателя. Кроме того, использование идеи одним человеком не препятствует ее использованию другими людьми.

Что еще более важно, новые идеи — те кирпичи, из которых состоит интеллектуальная собственность. — почти всегда вытекают из существующих идей, и проследить путь их возникновения трудно, а иногда и невозможно. С экономической точки зрения это может служить основанием для того, чтобы сделать общедоступным, например, метод дифференциального исчисления, разработанный Ньютоном и Лейбницем, несмотря на то что овладение этим методом обеспечило колоссальный рост благосостояния на протяжении поколений. Должен ли был закон защитить права Ньютона и Лейбница так же. как права землевладельцев? Или же он должен был сделать идеи Ньютона и Лейбница доступными для тех, кто впоследствии с их помощью повысил благосостояние общества в целом? Все ли права собственности являются неотчуждаемыми или же они должны подчиняться реальности, которая их обуславливает?

Эти вопросы ставят в тупик экономистов и правоведов, поскольку они касаются фундаментальных принципов организации современной экономики и, соответственно, общества. Будем ли мы защищать интеллектуальную собственность в качестве неотчуждаемого права или будем считать ее привилегией, даруемой суверенным государством, в любом случае вопрос защиты ставит нас перед выбором, влияющим на баланс интересов тех, кто создает инновации,, и тех, кто выигрывает от инноваций.

Мои либертарианские взгляды изначально наводят на мысль, что если некто создает идею, он обладает правом собственности на нее. Именно создатель идеи автоматически получает возможность ее использования. Таким образом, вопрос состоит в следующем: следует ли ограничивать возможность использования идеи другими людьми? Теоретически можно предположить, если право на исключительное использование идей будет сохраняться достаточно долго, то некое будущее поколение обнаружит, что все идеи, необходимые для выживания, юридически защищены и не могут быть использованы без разрешения правообладателей. Разумеется, защита прав одного человека не может осуществляться за счет права на жизнь другого человека (а в данном случае именно так оно и получится), иначе величественное здание прав личности окажется разорвано внутренним противоречием. Каким бы искусственным ни представлялся подобный сценарий, он показывает: если защита государством некоторых интеллектуальных продуктов нарушает права других людей и, следовательно, является неправомерной, то эти продукты не подлежат защите. Но если нарушать общий принцип, до какого предела? На практике, конечно, лишь малая толика интеллектуальных продуктов защищается патентами, авторским правом и товарными знаками.

В случае материальной собственности мы считаем естественным, что право собственности существует до тех пор, пока существует сам материальный объект¹. Однако в случае с идеями мы предпочитаем иной подход, осознавая, какой хаос может возникнуть, если вникать в сущность всех концепций, которые легли в основу каждого нового изобретения, и выплачивать авторский гонорар создателям этих концепций. Вместо этого явно непрактичного подхода американцы следуют принципам британского общего права и ограничивают право интеллектуальной собственности временными рамками,

Правильно ли мы поступаем? Большинство участников дискуссий вокруг интеллектуальной собственности руководствуются прагматическим принципом: достаточно ли защищено право интеллектуальной собственности, чтобы стимулировать инновации, не препятствуя, однако, дальнейшим инновациям? Не является ли защита настолько размытой, что ее неопределенность приводит к повышению премий за риск и увеличению стоимости капитала?

Почти четыре десятилетия назад молодой Стивен Брейер выразил эту дилемму цитатой из Гамлета. В статье для Harvard Law Review будущий член Верховного суда написал:

«Вопрос о том. насколько оправдана существующая защита авторского права как таковая, не может не вызывать противоречивых чувств. Для сравнения приведу позицию профессора Махлупа, который. проанализировав патентную систему, пришел к следующему выводу: “Никакие из имеющихся эмпирических свидетельств и никакие из предлагаемых теоретических аргументов не подтверждают и не опровергают мнения, что патентная система способствует прогрессу технических дисциплин и росту продуктивности экономики”.