Эпоха пустоты. Как люди начали жить без Бога, чем заменили религию и что из всего этого вышло

Однако ярче всего, говорит Айдема, эффект секуляризации с 1920-х по 1980-е годы отражает у американцев их одержимость благосостоянием и его символами. Это показал Шервуд Андерсон в своем романе «Уайнсбург, Огайо», где для главного героя по имени Джесси деньги заменяют бога как объединяющий все символ, хотя этот герой все же переживает нервный срыв. Но лучше всего эту суррогатную религию описал Скотт Фицджеральд. Он рос в католической среде, но начал понимать, что источником безопасности служат деньги, а не вера. Один герой рассказа «Алмаз величиной с отель “Риц”» говорит о своем родном городке: «Наивная набожность, свойственная гражданам Гадеса, предписывала прежде всего ревностно поклоняться богатству и безмерно его уважать. Испытывай Джон что-нибудь иное, кроме блаженного смирения перед богачами, родители сочли бы это ужасным кощунством» (Пер. Н. Рахманова. – Прим. пер.).

Нечто прекрасное, не имеющее никакого отношения к богу. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

И еще нельзя забыть о «Великом Гэтсби». Рассказ «Отпущение грехов» создавался как первая часть романа, где описывается становление Гэтсби. В итоге он не вошел в роман, но стал повествованием о Рудольфе Миллере, мальчике, живущем в городе Сент-Пол штата Минессота, которого строгий и набожный отец заставляет исповедоваться во грехе лжи приходскому католическому священнику. Мальчика пугает исповедь, но он с изумлением видит, что священник тоже человек – тот показывает Рудольфу, что находится еще в худшем состоянии, рассказывает ему о парке с аттракционами, где есть «большое колесо из огней, вертящееся в воздухе», и говорит, что мальчик должен это увидеть. «Вся речь казалась Рудольфу особенно странной и страшной, потому что этот человек был священником. Он так и сидел, почти в ужасе, его красивые глаза широко раскрылись и уставились на отца Шварца. Но, несмотря на свой ужас, он почувствовал, что его собственные внутренние убеждения нашли подтверждение. Где-то существовало что-то невыразимо прекрасное, не имевшее к богу никакого отношения» (Пер. А. Руднева. – Прим. пер.).

Фицджеральд не раз возвращался к этой теме, в том числе в рассказе «Алмаз величиной с отель “Риц”», где группа людей в воображаемой деревушке Фиш собирается каждый вечер, чтобы посмотреть на проходящий мимо в семь часов трансконтинентальный экспресс из Чикаго: «…Жители деревушки Фиш были по ту сторону всякой религии, даже наиболее нагие и примитивные догматы христианства не могли пустить корни на этой голой скале; поэтому не было здесь ни алтаря, ни жреца, ни жертвы; лишь в семь часов – ежевечерняя немая сходка у дощатой хибарки, братство, возносящее к небу смутное вялое удивление» (Пер. Н. Рахманова. – Прим. пер.) – здесь снова мы видим некое величественное явление, не имеющее ровно никакого отношения к богу.[448]

Самая сильная вещь после веры. Уоллес Стивенс

Однажды случилось так, что Уоллес Стивенс сломал правую руку в двух местах, затеяв в Ки-Уэсте пьяную драку с Эрнестом Хемингуэем – хотя ему удалось сокрушить челюсть противника, он сам от его ударов упал на пол. В другой момент, когда его жена уже не хотела терпеть его пьянства, он превратился в большого знатока чаев. У нас может создаться впечатление, что мы имеем дело с ярким представителем богемы, но на самом деле Стивенс с 1916 года до дня своей смерти в 1955 году, то есть на протяжении почти сорока лет, был деловым человеком, ходил в костюме и галстуке и возглавлял отделение поручительских гарантий и гарантий лояльности в большой страховой компании в Хартфорде, штат Коннектикут. Стивенса, как и его произведения, трудно отнести к четко определенной категории.

Он был ярким представителем людей искусства, процветавшего на протяжении ХХ столетия, – Стивенс был поэтом, который также писал завораживавшую, изящную прозу. В своих прозаических произведениях он в первую очередь объяснял значение искусства и литературы. Мы находим здесь одну из его важнейших мыслей: после смерти бога искусства вообще, а особенно поэзия, должны царить надо всем – потому что бог, подобно поэзии, есть воображаемая конструкция, и величайшее удовлетворение в жизни нам даст именно исследование и использование воображения. Стивенс также говорил более конкретно о том, что в современном мире бога заменят два конкурирующих феномена: поэзия и психология. Он решительно стоял здесь за первенство поэзии.