Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы

Раньше потребителю, чтобы удовлетворить свои реальные потребности, нужно было определенное количество денег. После того как появился более дешевый товар, те же потребности могут быть удовлетворены с помощью меньшего количества денег, в среднем находящихся в распоряжении потребителя. Вот эту разницу и забирает себе финансовый сектор, при этом и потребитель тоже часто выигрывает (и уж точно ничего не проигрывает, иначе он бы не участвовал в сделке).

Итак, я надеюсь, понятно, что я называю потребительскими деньгами? Я понимаю, что могут быть вопросы, но они разъяснятся, когда я буду более подробно описывать взаимодействие между выделенными мной секторами. Но прежде мне хотелось бы сделать одно замечание.

В основе морального осуждения финансового сектора лежат взгляды тех, кто в своей повседневной жизни имеет дело только с потребительскими деньгами.

Существование двух видов денег вопреки кажущейся очевидности, что все деньги одни и те же, увидеть очень легко. Достаточно посмотреть на те проблемы, с которыми сталкивалась экономическая теория на всем протяжении своего существования. Я уже упоминал про два определения денег, о которых говорил Кейнс. Говорил я и о распаде экономической профессии на две специальности: экономистов и финансистов.

На раннем этапе становления неоклассики реальная двойственность денег порождала жаркие дискуссии. Экономисты спорили не только друг с другом, но и сами с собой (с этой точки зрения очень любопытно почитать Бем-Баверка; да и его оппонент Ирвинг Фишер тоже сомневался, надо ли учитывать кредитные деньги в уравнении количественной теории денег). Это сейчас в ходе вековых риторических упражнений противоречия сгладились, и современные экономисты без запинки переходят от одного определения денег к другому в зависимости от того, какое им больше подходит в данный момент времени.

И тем не менее проблемы остаются. Финансисты имеют дело с финансовыми деньгами и потому склонны считать, что все деньги вообще являются финансовыми. Отсюда и представление об исключительно долговом (кредитном) характере всех денег. Хотя те, кто получает заработную плату, вовсе не считают, что они кому-то что-то должны – и правильно делают, поскольку их деньги являются потребительскими.

Экономисты, когда говорят о деньгах, обычно подразумевают деньги потребительские. Впрочем, с учетом современных практик кредитно-денежной политики им трудно настаивать на том, что потребительскими являются все деньги. Собственно, поэтому взгляд на экономику с точки зрения финансистов сегодня является доминирующим. Австрийская школа исходит из того, что потребительские деньги – это единственные правильные деньги, а все виды финансовых денег подлежат уничтожению.

Различие между потребительскими и финансовыми деньгами проявляется и на бытовом уровне. Только здесь оно еще менее осознанно и часто является источником заблуждений и, скажем мягко, неприязни как к отдельным представителям финансового сектора, так и к нему в целом. Речь идет о тех, кто представляет собой потребительский сектор и склонен рассматривать все деньги как потребительские, а это подавляющее большинство населения. Я уже говорил о проблеме морального осуждения финансового сектора и сейчас хочу вновь к ней вернуться. Для человека, для которого все деньги только потребительские – даже в том случае, если он хранит свои сбережения в банке и получает за это проценты, поскольку он все равно рано или поздно намерен использовать эти деньги для покупки потребительских товаров, – деятельность финансового сектора представляется поистине иррациональной.

Ну, казалось бы, ведь люди ежедневно оперируют гигантскими суммами денег. «Мне бы хотя бы малую толику этих денег, и у меня бы не было никаких проблем» – так думают многие: «А им все мало, и они все пытаются получить еще больше денег. В чем смысл?» Торговец на рынке, пересчитывающий в конце рабочего дня толстую пачку денег, составляющую его дневную выручку, представляется необычайно богатым человеком, которому почему-то нужно еще и еще. Хотя сам торговец может в этот же самый момент переживать, что с учетом всех издержек он оказался в убытке, и ломать голову над проблемой, что если он сегодня потратит какие-то деньги на то, чтобы покушать, то его бизнес вскоре рухнет.

Для представителя финансового сектора деньги – его рабочий инструмент, точно такой же, каким для ремесленника является помещение его мастерской и ее оборудование. Для него лишиться денег то же самое, что для ремесленника пережить пожар, в котором его мастерская с оборудованием сгорит дотла. Ремесленник, если бы вздумал продать свою мастерскую, мог бы единовременно получить на руки пачку денег такой же толщины, как и торговец [140]. Но если бы он решил эти деньги проесть, он бы остался без средств к дальнейшему повседневному существованию.