Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы

Первые три удачных случая догоняющего развития пришлись на XIX век. В XX веке есть только один случай – это Россия, Советский Союз. Во-первых, само население – 160 миллионов человек – все-таки было достаточно большим. Во-вторых, все делалось совсем другими методами, полагаться на тарифы и чисто рыночные последствия их применения было уже нельзя. Слишком большой был разрыв, гигантский разрыв, надо было идти от аграрной экономики к уже высокому индустриальному уровню. В этом была суть спора между бухаринцами и сталинцами: повторять традиционный путь постепенного наращивания уровня разделения труда и при этом все время оставаться позади развитых стран, которые продолжают идти вперед, или сразу прыгать на нужный уровень? Прыжок на этот уровень и есть индустриализация.

Что такое планирование? Мы смотрим на развитую страну: на человека производится столько-то стали. Значит, у нас задача – произвести на человека столько-то стали. Для производства стали и д\я других нужд нужно произвести столько-то угля, столько-то нефти, столько-то тяжелой техники. Все пропорции нам известны – мы просто смотрим на развитые страны. Все это записывается в план. У нас поначалу будут гигантские диспропорции, что-то построили, но нет сырья, для других нет потребителей, но если есть достаточно ресурсов, то в конце концов все нормализуется.

Следующий вопрос: за счет чего будет осуществляться финансирование? Это главный вопрос для всех развивающихся государств. Только за счет внутренних источников. Потому что внешние источники – это инвестиционное взаимодействие, мы будем производить то, что нужно для развитых стран, но не то, что нужно нам самим.

Итак, нужен источник внутренних инвестиций, причем чем больший скачок нам предстоит совершить, тем больше их нужно. Встает вопрос: кого будем грабить? В Советском Союзе для этого годилось только крестьянство. Ну и немногочисленные нэпманы.

Давайте посмотрим на то, что будет, если вместо внутренних источников использовать внешние (Э. Райнерт приводит пример Перу, который он почему-то считает положительным).

Повысим у себя за счет внешних источников уровень разделения труда. Не до уровня развитых стран: и денег нам столько не дадут, и населения у нас недостаточно. Казалось бы, что плохого для страны, если мы за счет внешних инвестиций перейдем к более развитой системе разделения труда (рис. 12). Взяли инвестиции, кредиты: доходы повысились, все стало лучше. И Райнерт так и пишет: зарплаты в промышленности выросли, поднялся уровень доходов.

Однако наша новая, более развитая система разделения труда все равно остается неконкурентоспособной по сравнению с той, которая существует в развитом мире, а полученные инвестиции и кредиты надо отдавать. А ваши товары никому невозможно продать. Райнерт очень эмоционально описывает то, что произошло потом. Мол, пришли Международный валютный фонд и Мировой банк и замечательную модель Перу, которая очень нравится Райнерту, сломали.

Надо только не забывать об одном важном моменте: МВФ никогда сам не приходит, пока вы его не попросите. А обращаетесь вы к МВФ только в одном случае: вам надо отдавать деньги, кредиторы стоят у дверей, а занять больше негде, никто не дает ни цента. Поэтому у Перу ситуация, конечно, улучшилась, но ничего отдать они не могут и обращаются к МВФ. Международный валютный фонд посмотрел, говорит: у вас есть только один конкурентоспособный товар – сырье, переключайтесь на сырье. И Перу возвращается к монокультурному типу взаимодействия. Построенная система с более глубоким уровнем разделения труда разрушается, и мы возвращаемся на круги своя, только нам еще и долги отдавать надо. Так что обращение к внешним источникам – не альтернатива [24].

Если говорить о реальной альтернативе, то единственно возможная задача для развивающейся страны – только самостоятельным рывком подняться до уровня развитых стран. Но кто сейчас имеет возможности и готов к такому рывку?

Сейчас многие говорят: надо восстанавливать промышленность. Но она в любом случае будет неконкурентоспособна, потому что у вас в системе разделения труда участвуют в лучшем случае десятки миллионов человек, а в развитой – более миллиарда. Boeing летают по всему миру, а нам предлагают аналог Boeing строить у нас в стране на 140 миллионов не очень богатых людей и ждать, что наш Boeing или Superjet будут эффективнее их Boeing. Да, конечно, Superjet договорился с Boeing, что ему якобы откроют мировые рынки. Но это все равно практически инвестиционный тип взаимодействия, потому что мы знаем, насколько Superjet сделан из иностранных изделий, что он у нас в основном только собирается. Все это инвестиционный гип плюс какие-то остатки нашей школы, плюс остатки оборудования, которые помогли все немножко удешевить. В любом случае для внутреннего рынка Superjet не нужен, только для мирового, только на экспорт, иначе не окупится. И так мы можем рассматривать любые примеры.