Эпоха стального креста

«Поспешишь – людей насмешишь!» – изрек однажды Михаил, когда, догоняя на «хантере» ушедший вперед отряд, мы врезались с ним в полную подводу навоза (до сих пор помню тот неизгладимый аромат рассыпанного везде, даже на крыше автомобиля, этого органического удобрения!). Выкатившись из-за плиты, я методично всадил остаток обоймы одного из «глоков» в двух бегущих первыми преследователей. Получив каждый по нескольку пуль, те буквально повалились друг на друга и уже навряд ли могли рассмешить кого-то в этой жизни.

Завидев такую картину, третий прибалтиец молниеносно плюхнулся в грязь, еще в падении начав стрелять из автомата. Пули ударили по тому месту, где я только что лежал, однако меня уже и след простыл. Совершив несколько перекатов, я очутился за пролетом ограждения немного раньше рвавшегося туда Охотника.

Он лежал, вжавшись в землю и стрелял по моему новому убежищу. А оно было получше предыдущего, поскольку позволяло встать в полный рост, что я и сделал.

Вместо того, чтобы как можно скорее отползти за укрытие, прибалтиец решил сначала поменять магазин, сам же при этом оставаясь открытым во всех направлениях, словно камбала на противне. Стоя попасть в лежащего противника проще всего, и я, высунув из-за укрытия тот пистолет, обойма которого еще не была опустошенной, произвел четыре выстрела, чуть-чуть приподнимая ствол после каждого из них.

Эта методика гарантированного попадания больше подходила к автоматическим винтовкам, но и в моем случае тоже сработала безупречно. Первая – пробная – пуля ударила в землю впереди копошившегося бойца, вторая взвила фонтанчик пыли уже гораздо ближе, а третья и четвертая впились соответственно в лоб и крестец незадачливого прибалтийца, составившего теперь компанию двум другим, живописно распластавшимся подле него.

Я перевел дыхание и сменил опустевшие обоймы на полные (Анджей заставлял меня делать это в каждой паузе для отдыха, доводя технику подобных движений до непринужденности). Щелкнув затвором, я дослал патроны в патронники и приготовился к следующему раунду этого отнюдь не боксерского поединка.

До этого я лишь создавал видимость, будто удираю в сторону северного склона. Я знал, что противник пока не имеет возможности окружить меня, а просто направляется следом, перемещаясь подобно мне – короткими перебежками. Но удирать-то на самом деле было некуда (далеко ли убежишь по открытой местности на своих двоих от настигающего тебя внедорожника?) и потому, стараясь держать противника по возможности на расстоянии, я принялся понемногу забирать левее – туда, где различного рода естественных и искусственных укрытий располагалось больше всего.

Пули впивались в бетонные конструкции вокруг меня, звенели по каркасу упавшей вышки, вспарывали землю спереди и сзади... Переложив обоймы в нагрудный карман куртки, я избавился от плаща, дабы тот не стеснял движений и не мешал передвигаться на корточках. Скинув его с плеч, я с удивлением обнаружил, что полы плаща были прострелены в трех местах, но на мне, к счастью, царапин пока не ощущалось.

До меня то и дело долетал голос Мясника, принимавшего в облаве самое непосредственное участие. Его коренастая фигура иногда была различима на расстоянии, а энергичные жесты направляли Охотников по наиболее оптимальным маршрутам. Но он находился вне досягаемости пистолетного выстрела, так что оставалось лишь сожалеть о малой дальнобойности моих «глоков».

– Он играет с вами! – Главнокомандующий, несомненно, знал наперед добрую половину моих уловок. – Не туда! Я сказал – не туда! Заходи правее! Эй вы, заснули, что ли? Шевелись! Загоняй его к воде!

Даже по обрывкам фраз Бернарда я слышал немалую его озлобленность, из которой следовало, что, поймай он меня живым, до встречи с Аврелием в полном здравии мне точно не сохраниться. Правда, на этот счет я особо не переживал – пустить себе пулю в висок я смогу, как только почувствую свой конец. Но о конце задумываться было пока рановато – Бегущий Мертвец снова бежал, однако являлся при этом далеко не мертвым...

А за спиной Бернарда Уильямса, как выяснилось позже, происходило также много интересного. Пока я играл с бойцами Первого и Прибалтийского отрядов в кошки-мышки, брат Вольф взялся окончательно разрешить проблему с малорослым, но больно грозным пулеметчиком. Гигант появился на чердаке исключительно своевременно – магистр Конрад уже заканчивал заряжать в лентоприемник очередную ленту. Не рискнув сворачивать члену ордена голову, он просто-напросто оглушил коротышку легкой (по своим критериям легкости, разумеется) оплеухой и, взвалив обмякшее тельце недомерка на плечо, понес его к Бернарду: дескать, ты командир, а потому сам решай – казнить или миловать...

Но во дворе Циклопа уже поджидал пренеприятнейший сюрприз...