Эпоха сверхновой

Некоторые серьезные ученые, не принадлежащие ни к одной из школ, внесли весомый вклад в сверхисторию. В «Школьном обществе» А. Дж. Хопкинс предлагает подробное исследование форм государственного устройства в мире детей. Эта фундаментальная работа подверглась критике со всех сторон, в основном на идеологической почве, что неудивительно, если учесть ее масштабы. Книги Яманаки Кейко «Воспитание самого себя» и Линь Минчжу «Свеча в холодную ночь», посвященные истории образования в Эпоху сверхновой, несмотря на некоторую сентиментальность, являются всеобъемлющими объективными научными документами. Монография Цзэн Юлиня «Запеть снова», представляющая собой доскональное, но в то же время поэтическое систематическое исследование искусства в мире детей, одна из немногих работ по сверхистории, удостоившаяся одобрительных отзывов со стороны как критики, так и простых читателей. Всем этим научным трудам еще предстоит пройти проверку временем, однако сами исследования глубокие и серьезные, чего не скажешь о таком мусоре, как «Большое если»…

– Всякий раз, упоминая моего научного руководителя, ты теряешь выдержку, – замечает Веренэ, заглядывая мне через плечо.

Могу ли я сохранять хладнокровие? А Лю Цзин может? Моя книга еще не вышла в свет, а Лю Цзин уже насмешливо называет ее в средствах массовой информации «вымыслом без вымысла и неисторической историей, не относящейся ни к одному жанру». Попытка выгородить себя, очернив остальных, едва ли окажет положительный эффект на академический климат сверхистории, и без того уже изрядно отравленный.

Я пишу все это в значительной степени от безысходности. Непременное условие для исторического расследования – дать истории немного остыть, но остыла ли за тридцать с небольшим лет Эпоха сверхновой? Ни на йоту. Мы являемся свидетелями этой истории, ужаса вспышки сверхновой, одиночества тикающих «Часов смены эпох», ступора «Города сладостей», великой трагедии Антарктической войны, глубоко запечатленных в нашем сознании. Перед тем как переселиться сюда, я жил рядом с железнодорожными путями, и каждую ночь меня мучил кошмарный сон, в котором я бежал в кромешной темноте, окруженный жуткими звуками – гулом наводнений, землетрясений, воем полчищ огромных зверей, грохотом ядерных бомб. Затем как-то раз я очнулся от очередного кошмара и бросился к окну. Ни луны, ни звезд, одна только Туманность Розы светила на землю, а мимо медленно проходил ночной поезд. Можно ли в таком состоянии заниматься теоретическими исследованиями? Нет, нам не хватает бесстрастной отрешенности, необходимой для этого. Нужно будет подождать, пока Эпоха сверхновой не отдалится от исследователей, а это значит, что этим, по-видимому, займутся уже следующие поколения. Нынешнее же поколение может заниматься лишь документальным описанием, чтобы у наших потомков были свидетельства историков и простых очевидцев. На мой взгляд, вот все, что может сделать в настоящий момент сверхистория.

Но даже это нелегко. Первоначально мой подход заключался в том, чтобы описать события от лица одного человека, придав книге вид романа, а о проблемах государственного и международного уровней рассказать цитатами из документов. Но я историк, а не писатель, и у меня нет ни капли литературного таланта. Поэтому я пошел другим путем, напрямую введя в книгу руководителей государства и дополнив ощущения простых людей цитатами из воспоминаний. Большинство юных руководителей того периода уже не занимают свои высокие посты, что дало им время ответить на мои подробные расспросы, в результате чего я написал книгу, которая, по словам Лю Цзин, «не относится ни к одному жанру».

* * *

– Папа, папа, иди сюда быстрее! – кричит Цзинцзин, стуча в окно. – На улице скоро похолодает!

Он прижимается лицом к стеклу, сминая нос вбок. Вдалеке непривычные высокие остроконечные пики отбрасывают на красный песок длинные тени. Солнце зашло. Разумеется, сейчас похолодает.

* * *

Но я в конце концов историк, и я должен делать свое дело. В настоящий момент изучение сверхистории сводится к спорам по нескольким ключевым вопросам. Выплеснувшись в средства массовой информации, эти споры привлекли к себе широкое внимание. Однако среди тех, кто высказывает свое мнение, серьезных историков значительно меньше, чем дилетантов, поэтому я, воспользовавшись возможностью, изложу свою позицию по некоторым самым горячим темам.