Эпоха тьмы

Гека'тан пытался освободиться, но был слишком слаб. Его пробитый доспех был в крови.

Клювастый шлем, оливковый с кроваво-красными прожилками, склонился над ним.

— Его нет, брат.

— Что? Нет! — Гека'тан снова забился, но вспыхнувшая в израненном теле боль лишила его сил.

— Мы должны вернуться.

— Некуда возвращаться. Там ничего нет. Вулкан погиб.

Твердя, что они должны вернуться и найти его, Гека'тан впал в забытье, и кругом воцарился мрак.

Почувствовав вдруг, что за ним наблюдают, Гека'тан пришел в себя и огляделся. Арендатор из трудового клейва, обрабатывающего ферму при отстойнике, вдали от главных городов Бастиона, стоял и смотрел на него. Он был в респираторе, противорадиационном плаще и болотных сапогах. В левой руке держал шест, которым проверял толщину пепла.

Никогда еще не видевший такого воина, человек кивнул.

Персефия ушла вслед за Аркадезом. Гека'тан кивнул в ответ и зашагал следом за ними.

Переговоры

I

— Отдай оружие, брат.

Гека'тан старался говорить спокойно и ровно.

В конце галереи, за большой каменной дверью, находилась палата, где клейв-нобли Бастиона будут слушать их петицию. На время заседания двери запирались, и входить в палату с оружием было строжайше запрещено.

Ультрамарину это очень не нравилось.

— Легионес Астартес не сдают оружие. Как говорит мой лорд Жиллиман, единственный способ забрать у воина Ультрамара болтер — вырвать его из похолодевших мертвых рук.

— А мой лорд Вулкан советует в безвыходных ситуациях проявлять сдержанность. Прагматизм вместо гордыни позволяет преодолеть кажущиеся неразрешимыми противоречия. — Гека'тан отсоединил от своего болтера магазин и вынул заряд из патронника, прежде чем передать оружие церемониймейстеру. — Отдай его, Аркадез. Мы не можем вести переговоры вооруженными и в доспехах. И не можем отказаться от них.

«Грозовая птица» была уничтожена, а бросок через зловонное болото не улучшил настроение Аркадеза, хоть Гека'тан и нес оружейницу на руках, чтобы ускорить их продвижение.

— Мы станем беззащитными.

Гека'тан снова старательно изобразил полное спокойствие.

— Воин легиона никогда не бывает беззащитным, брат.

— Из похолодевших мертвых рук, запомни. Я — Ангел Смерти. Я и есть смерть.

Появившиеся в галерее маршалы в тяжелых доспехах наставили на Ультрамарина роторные пушки.

Аркадез активировал меч. Сталь воинственно зазвенела.

— Поднять оружие на одного — значит поднять оружие на всех Легионес Астартес!

Крепкая хватка за запястье усилила его гнев, но остановила назревающее кровопролитие.

Гека'тан держал его крепко. В красных глазах горел огонь.

— Подумай. Любое совершенное здесь убийство не поможет нашему делу, а погубит его… И нас заодно. Воспользуйся мудростью, данной тебе вашим отцом.

Аркадез нехотя, но признал его правоту и уступил. Зло глядя на успокоившихся маршалов, снял с себя оружие. Он уже собрался пройти в зал, но двое маршалов преградили ему путь.

Аркадез свирепо уставился на них.

— Что еще?

— Ваши доспехи тоже, — пояснил старший маршал.

Ультрамарин покачал головой и, отстегивая латную перчатку, уныло взглянул на Гека'тана.

— Все веселее и веселее.

Персефия подошла ему помочь.

— Смотри, чтобы с ними все было в порядке, — вполголоса грозно приказал Аркадез. Оружейница кивнула, осторожно снимая наручи.

Старший маршал наблюдал за ними.

— Кто говорит за Империум?

— Я, — заявил Аркадез. Он снял нагрудник и стащил с себя поддоспешник. Стала видна причудливая бионика — наследие Улланора, где он погиб в битве с зеленокожими. Находясь в коме, он не видел последнюю войну Императора и величайшую из его побед. Вместо этого он очнулся в мире, утратившем всякий смысл.

Гека'тан улыбнулся, тоже начиная снимать доспех.

— Разве он не прирожденный переговорщик?

II

Они стояли перед клейв-ноблями в одолженной чужой одежде.

— При виде нас даже Сигиллит бы расхохотался, — заметил Аркадез по поводу их превращения в дипломатов.

Персефия присоединилась к ним не сразу: она куда-то исчезла, чтобы убедиться, что их снаряжение будет в сохранности.

Хотя при них остались ботинки и сетчатые рейтузы поддоспешника, для Ультрамарина было мучительно оказаться без доспеха. Когда оружейница вернулась, он отвел ее в сторонку.

— Надо, чтобы ты кое-что для меня сделала…

Остальные его слова заглушил скрежет огромных дверей палаты, закрывающихся за ними.

После оглушительного удара в сумраке появились пять хмурых людей. Снизу их подсвечивали несколько тусклых фонарей, отбрасывая на лица глубокие тени. Пятеро расселись на темном балконе. С галереи на петиционеров глазела целая толпа людей, чьи лица были скрыты в тени, — знать Бастиона пониже рангом, ее политики и вожди. Все они были судьями.