Эпоха веры

В Аравии было много христиан, некоторые жили в Мекке; по крайней мере с одним из них Мухаммед сблизился — с двоюродным братом Хадиджи Варакой ибн Навфалом, «который знал Писания евреев и христиан».15 Мухаммед часто посещал Медину, где умер его отец; там он мог встретить некоторых иудеев, составлявших значительную часть населения. Многие страницы Корана доказывают, что он научился восхищаться моралью христиан, монотеизмом иудеев и сильной поддержкой, которую оказывало христианству и иудаизму обладание Писаниями, считавшимися откровением Бога. По сравнению с этими верованиями политеистическое идолопоклонство, распущенная мораль, племенные войны и политическая разобщенность Аравии могли показаться ему постыдно примитивными. Он чувствовал необходимость в новой религии — возможно, такой, которая объединила бы все эти разрозненные группы в сильную и здоровую нацию; религии, которая дала бы им мораль, не привязанную к бедуинским законам насилия и мести, а основанную на заповедях божественного происхождения и потому имеющую непререкаемую силу. Возможно, подобные мысли были и у других; мы слышим о нескольких «пророках», появившихся в Аравии в начале седьмого века.16 Многие арабы находились под влиянием мессианских ожиданий евреев; они тоже с нетерпением ждали посланника от Бога. Одна из арабских сект, ханифы, уже отвергла языческое идолопоклонство Каабы и проповедовала вселенского Бога, рабами которого должно стать все человечество.17 Как всякий успешный проповедник, Мухаммед придал голос и форму нуждам и чаяниям своего времени.

По мере приближения к сорока годам он все больше и больше погружался в религию. В священный месяц Рамадан он иногда вместе с семьей удалялся в пещеру у подножия горы Хира в трех милях от Мекки и проводил много дней и ночей в посте, размышлениях и молитвах. Однажды ночью в 610 году, когда он был один в пещере, с ним произошло событие, ставшее поворотным в истории магометанства. Согласно преданию, переданному его главным биографом Мухаммадом ибн Исхаком, Мухаммад рассказал об этом событии следующим образом:

Когда я спал, укрывшись покрывалом из шелковой парчи, на котором были какие-то письмена, мне явился ангел Гавриил и сказал: «Читай!». Я ответил: «Я не читаю». Он так крепко сжал меня покрывалом, что я подумал, что это смерть. Затем он отпустил меня и сказал: «Читай!»… И я стал читать вслух, и он наконец отошел от меня. И я пробудился от сна, и как будто эти слова были написаны на моем сердце. Я пошел вперед, и когда я был уже на середине горы, я услышал голос с неба: «О Мухаммед, ты — посланник Аллаха, а я — Гавриил». Я поднял голову к небу, чтобы посмотреть, и вот, Гавриил в облике человека, с ногами, ровно стоящими на ободе неба, говорит: «О Мухаммед! ты — посланник Аллаха, а я — Гавриил».18

Вернувшись к Хадидже, он сообщил ей о своих видениях. Нам сообщают, что она приняла их как истинное откровение с небес и призвала его объявить о своей миссии.

После этого у него было много подобных видений. Часто, когда они приходили, он падал на землю в конвульсиях или обмороке; пот покрывал его лоб; даже верблюд, на котором он сидел, чувствовал волнение и беспокойно двигался.19 Позже Мухаммед приписал свои седые волосы этим переживаниям. Когда его попросили описать процесс откровения, он ответил, что весь текст Корана существует на небесах,20 и что по одному фрагменту ему сообщал Гавриил.21 На вопрос, как ему удается запоминать эти божественные речи, он объяснил, что архангел заставляет его повторять каждое слово.22 Другие люди, находившиеся в то время рядом с Пророком, не видели и не слышали ангела.23 Возможно, его конвульсии были эпилептическими припадками; иногда они сопровождались звуком, который, по его словам, был похож на звон колокола.24-что часто случается при эпилептических припадках. Но мы не слышим ни прикусывания языка, ни потери силы предплечий, как это обычно бывает при эпилепсии; в истории Мухаммеда не наблюдается и дегенерации мозговой деятельности, к которой обычно приводит эпилепсия; напротив, он сохранял ясность мысли и уверенное руководство и власть до шестидесятого года своей жизни.25 Доказательства неубедительны; по крайней мере, их не хватило, чтобы убедить ни одного ортодоксального магометанина.