Эпоха веры

Два оставшихся года, проведенных им в основном в Медине, были сплошным триумфом. После нескольких мелких восстаний вся Аравия подчинилась его власти и вероучению. Самый известный арабский поэт того времени, Каб ибн Зухайр, написавший против него диатрибу, лично прибыл в Медину, сдался Мухаммеду, объявил себя новообращенным, получил прощение и сочинил столь красноречивую поэму в честь Пророка, что Мухаммед передал ему свою мантию.* В обмен на умеренную дань христиане Аравии были взяты под защиту Мухаммеда и пользовались полной свободой вероисповедания, но им было запрещено взимать проценты по займам.41 Нам рассказывают, что он отправил посланников к греческому императору, персидскому царю, правителям Хиры и Гассана, приглашая их принять новую веру; ответа, очевидно, не последовало. Он с философской покорностью наблюдал за взаимным уничтожением, в которое были вовлечены Персия и Византия; но, похоже, у него не возникало мысли о распространении своей власти за пределы Аравии.

Его дни были заполнены государственными делами. Он добросовестно занимался деталями законодательства, судопроизводства, гражданской, религиозной и военной организации. Одним из наименее вдохновенных его деяний было установление календаря. У арабов, как и у евреев, он состоял из двенадцати лунных месяцев с интеркальным месяцем каждые три года для восстановления согласия с солнцем. Мухаммед постановил, что мусульманский год всегда должен состоять из двенадцати лунных месяцев, состоящих попеременно из тридцати и двадцати девяти дней; в результате мусульманский календарь потерял всякую гармонию с временами года и приобрел год по григорианскому календарю каждые тридцать два с половиной года. Пророк не был научным законодателем; он не составил ни кодекса, ни сборника, не имел никакой системы; он издавал указы в зависимости от случая; если возникали противоречия, он сглаживал их новыми откровениями, сурово вытеснявшими старые.42 Даже самые прозаические его предписания можно было представить как откровения Аллаха. Страдая от необходимости приспосабливать этот возвышенный метод к мирским делам, его стиль утратил часть былого красноречия и поэзии; но, возможно, он чувствовал, что это небольшая цена за то, чтобы все его законы несли на себе печать божественности. В то же время он мог быть очаровательно скромным. Не раз он признавался в своем невежестве. Он протестовал против того, чтобы его принимали за нечто большее, чем за слабоумного и смертного человека.43 Он не претендовал на способность предсказывать будущее или творить чудеса. Однако он был не прочь использовать метод откровения для достижения очень человеческих и личных целей, как, например, когда особое послание от Аллаха44 одобрил его желание жениться на красивой жене Заида, его приемного сына.

Его десять жен и две наложницы стали источником изумления, веселья и зависти для западного мира. Мы должны постоянно напоминать себе, что высокая смертность мужчин среди древних и раннесредневековых семитов придавала полигамии в глазах семитов аспект биологической необходимости, почти морального обязательства. Мухаммед принимал многоженство как должное и предавался браку с чистой совестью и без болезненной чувственности. Аиша в предании, авторитет которого неясен, цитирует его слова о том, что три самые ценные вещи в этом мире — это женщины, благоухающие запахи и молитвы.45 Некоторые из его браков были актами доброты по отношению к нуждающимся вдовам последователей или друзей, как в случае с дочерью Омара Хафсой; некоторые были дипломатическими браками, как в случае с Хафсой, чтобы привязать к себе Омара, и дочерью Абу Суфьяна, чтобы победить врага. Некоторые, возможно, были вызваны вечной неудовлетворенной надеждой на сына. Все его жены после Хадиджи были бесплодны, из-за чего Пророк подвергался многочисленным насмешкам. Из детей, рожденных ему Хадиджей, только один пережил его — Фатима. Мария, коптская рабыня, подаренная ему негусом Абиссинии, обрадовала его в последний год жизни сыном, но Ибрагим умер через пятнадцать месяцев.

Его многолюдный гарем досаждал ему ссорами, ревностью и требованиями денег на булавки.46 Он отказался потакать экстравагантности своих жен, но обещал им рай, и некоторое время он покорно проводил ночь с каждой из них по очереди; у повелителя Аравии не было собственных апартаментов.47 Однако соблазнительная и бойкая Аиша завоевала столько внимания вне очереди, что остальные жены взбунтовались, пока этот вопрос не был решен особым откровением:

Ты можешь отложить, кого хочешь, и получить от них, кого хочешь; и кого хочешь из тех, кого ты отложил, это не грех для тебя; это лучше, чтобы они утешились и не огорчались, и чтобы все были довольны тем, что ты им даешь.48