Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев

Здесь герой отправляется к иноземному двору, совершает подвиги, получает в награду дорогое оружие, золото и с почетом возвращается в дом своих предков, чтобы рассказать о своих подвигах своему родственнику, сидящему на троне, и положить почетные дары к его ногам. И несмотря на то что Беовульф в первой части поэмы, когда он отправился во дворец датского короля, был уже прославленным героем, слова, которыми завершается описание его юности, звучат так, как будто этот акт стал поворотным пунктом в его биографии: «Под небом сильнейший из сынов земли, / незлобив был и кроток сердцем. / Прежде гауты презирали его и бесчестили, / и на пиршествах / обходил его вождь дружинный / своей благосклонностью, / ибо слабым казался он и беспомощным, / бесполезным в бою; / но теперь он за прежнее / получил с лихвой воздаяние!» И тогда конунг наградил его землями: «И отрезал ему / семь тысяч земли вместе с домом, / с чертогом престольным,/ сообща они правили, сонаследники, / и дружиной и землями, / но державой владел только конунг, / законный владыка»[26]. Это можно считать свидетельством того, что в душе поэта идеи связи достижений юноши, завоевания своего места в семье и принятия своего наследства тесно связаны.

Вероятно, для германских народов, как и для многих других, находившихся на той же стадии развития цивилизации, было характерно требовать от своих юношей тех или иных доказательств того, что они достойны звания мужчин, до того, как принять их в свой мужской круг. То, что требовалось от сыновей государей, могло также относиться и к свободным людям более низкого ранга. В словах Кассиодора «У готов совершеннолетие приносит храбрость» было, вероятно, больше правды, чем можно ожидать от столь отъявленного льстеца.

То, как взрослые люди относились друг к другу, было хорошо видно из детских игр. Маленький Торгильс дожил до пяти лет, не убив ни одного живого существа, и ему пришлось обагрить свое копье кровью коня, поскольку его друзья отказывались принимать в свои игры человека, не пролившего ни капли крови. Мужчины следили за тем, чтобы в их окружении не было людей с девственным оружием. Естественно, крещение кровью играло очень большую роль в германских общинах, где настоящим мужским делом считались только битвы и войны. Состязания и бои с оружием в руках, которые помогали продемонстрировать амбиции бойцов, идеально подходили для обряда инициации. Прозвища бойцов, такие как Хельги Убийца Хундинга или Хигелак Проклятие Онгентеова, говорят сами за себя. Древнее представление о том, что кровь является «могучей росой жизни», привело к тому, что грубый материализм и героический идеализм тесно переплелись.

В те жестокие времена мести за убийство отца или родственника было вполне достаточно, чтобы молодой человек получил право на высокое положение в доме. Но считать, что честь можно было завоевать только лишь убийством, значило относиться к жизни весьма ограниченно. От юноши из хорошей семьи требовалось гораздо больше, чем убийство человека. Он предъявлял свои права на место в семье и пользовался уважением благодаря своему гостеприимству, великодушию, желанию помочь другим или готовностью поддержать дело своего родственника или беглеца, а также благородством манер и величия. Со всех сторон на него смотрели люди, желавшие убедиться, достоин ли он занимаемого им места. А место это было широким, просторным сиденьем, которое его отцы и деды считали необходимым для себя. Стандартом того времени были принципы и оценки предков; с этой точки зрения Кетиль Раум говорил как человек с богатым опытом. Олав, сын Трюггви, не нашел лучшего способа выразить свое чувство долга, чем сказать: «Я – наследник Харальда Прекрасноволосого». А люди низкого происхождения оценивали дурные поступки такими словами: «Наши предки никогда бы так не поступили».